Финикийский корабль
Шрифт:
Старик уанчи поднялся и позвал нас идти дальше. По вьющейся тропинке, среди красных скал, мы поднимались вверх по горе. Миновав узкий проход, мы попали в высокую просторную пещеру с круглым потолком, с которого свешивались длинные белые каменные стрелы*. В куполе было отверстие, и сквозь него виднелось небо.
_______________
* Сталактиты.
Сперва, после яркого дневного света, в пещере ничего не было видно, но, когда глаза привыкли к темноте, я заметил, что вся пещера полна людей. Они молча стояли полукругом. Посредине возвышался каменный жертвенник со ступенями. Старик уанчи раздул на жертвеннике угли и положил
– О вы, светлые почитаемые предки! Когда-то вы уехали из негостеприимной Африки, спасаясь от несправедливости и обид жестоких владык. Вы поселились здесь, на острове, и жили в труде и братской дружбе. Вы оставили нам примеры мудрости и достойной жизни. Вот здесь перед вами стоят люди из той же страны, из которой вы когда-то бежали. Что нам с ними делать? Утопить ли их в море, отпустить ли их обратно или оставить на нашем Счастливом острове жить вместе с нами?
Старик замолк и стал прислушиваться, закрыв глаза. Две желтые птички* порхали и перекликались под самым потолком. Один из стоявших уанчи упал. Раздался легкий треск, затем сухой шорох, точно зашумели гонимые ветром осенние листья. Старик оглянулся и подозвал меня.
_______________
* К а н а р е й к и.
– Родиной канареек считаются Канарские
острова.
– Иди, не бойся!
– сказал Софэр.
Я пошел за уанчи. Он наклонился над лежащим, потом показал мне рукой, чтобы я поднял его.
– Только чистые сердцем дети могут трогать руками тела наших добрых предков.
Лежавший был очень тощий человек. Руки и ноги его казались костями, обтянутыми кожей. Я попробовал поднять его - он был легок, точно сделан из соломы. Я поставил его. Лицо его было высохшее, с впавшими щеками, глаза закрыты. Стоявшие рядом другие люди были все такие же, и к каждому была прикреплена тонкая острога с тремя зубцами.
Старик, обняв меня рукой, пошел обратно к жертвеннику. Здесь он повернулся к Софэру:
– Наши предки учили нас бояться людей, живущих там, за морем, откуда восходит солнце. Люди там хотят сделать всех своими рабами. Я спросил предков, как поступить с вами. Они не могут ничего сказать - все они мертвы, но их слова всегда горят в нашем сердце. Мое сердце говорит мне: "Если вы, чужеземцы, не захотите нас обижать, то мы вам дадим землю и лодки, и вы станете нашими братьями".
Софэр ответил:
– Не знаю, что хотят сделать другие мои спутники, но я останусь на вашем острове.
Мы вышли из пещеры и отправились обратно к кораблю.
9. СОФЭР ПОКИНУЛ НАС
Ожидая благоприятного ветра, мы пробыли еще несколько дней на Счастливом острове. Таких островов несколько, они находятся недалеко друг от друга, и на каждом живут люди народа уанчи.
Я нашел глину и изготовил для Софэра много плиток: на них он описал наш путь от Карт-Хадашта до прибытия на остров. Я сделал из глины также круглую печку с решеткой и поддувалом, в которой обжег плитки с записками Софэра. Их он закопал в пещере, где стоят высушенные тела предков уанчи*.
_______________
* Мумии, набальзамированные народом уанчи, еще в 70-х годах XIX
века находились в пещерах Канарских островов. Теперь мумии поломаны и
растасканы. Предполагают, что в неисследованных пещерах, находящихся
на верху отвесных скал
другие памятники вымершего народа уанчи.
Я горячо просил Софэра поехать с нами обратно на мою родину, в Авали, и обещал, что он будет жить у нас как родной. Но Софэр отказался:
– Всю жизнь я искал людей, которые не делают несправедливости и не угнетают слабых. Теперь я нашел их. Может быть, я еще сумею научить их письму и другим знаниям, хотя силы мои слабеют. Когда-нибудь настанет счастливое время - это будет через тысячу, или две, или три тысячи лет, но тогда, конечно, люди уже не будут воевать, не будет насилий, рабства и убийств. Люди будут изучать мир, законы жизни и природы. Они будут раскапывать землю, чтобы узнать, что находится внизу под нами, и тогда найдут мои плитки. Они прочтут о том, как несправедливо и жестоко народы жили в наше время и как трудно было людям устраивать лучшую жизнь. А ты, мой дорогой Эли, поезжай домой. Бен-Кадех - честный и храбрый моряк, и он тебя привезет на твою родину, в Авали. Мою белую ослицу, если она еще жива, я дарю тебе. Ты на ней будешь возить в Сидон для продажи твои глиняные кораблики.
– Нет!
– ответил я.
– Теперь я стану только моряком. Я видел всякие чудовища - и морские и человеческие, вроде Меремота и Лала-Зора, и теперь меня ничто уже не может устрашить.
Когда ветер задул в сторону Африки, Бен-Кадех спросил всех товарищей, не желает ли кто остаться на острове, но никто, кроме Софэра, не захотел поселиться среди народа уанчи.
Когда корабль отплыл от острова и парус наполнился ветром, я с грустью смотрел на берег, где среди уанчи стоял Софэр - самый удивительный, мудрый и добрый человек, какого мне случалось встречать и с которым мне приходилось теперь навсегда расстаться.
Мы плыли несколько дней, и наконец впереди показались линия берега и скалистые горы. Я узнал столбы Мелькарта: черный - с севера и розовый - с юга. Они постепенно раздвигались, и между ними засинел пролив. Там начиналось Внутреннее море, по которому уже нетрудно доплыть до родного Авали, где я увижу Ам-Лайли и, может быть, моего дорогого отца Якира.
Я завернулся в старый плащ, оставленный мне Софэром, и улегся между канатами на передней площадке на носу корабля.
Перед моими глазами вырастала наша хижина с пальмой, улица, которая вела к тому пустырю за огородами, где ребята вместе с Гамалиелем играют в шарики. Как они все закричат, когда я появлюсь перед ними! Мы заберемся в старый шалаш, чтобы нам никто не помешал. Много дней придется рассказывать им все, что я видел и узнал за время плавания на "Кокаб-Цафоне".
Как будут негодовать Гамалиель, Бахья и другие на тех, кто обижал нас, и как начнет реветь от страха маленький Ханания, особенно когда я буду рассказывать про осьминога, а затем мы все...
* * *
На этой незаконченной фразе обрывается повесть финикийского моряка о его удивительном путешествии на маленьком парусном и гребном корабле в страну Канар и на Счастливые острова, совершенном две с половиной тысячи лет назад.
Ознакомившись с этой повестью, читатель может убедиться, что и в древние времена, так же как и теперь, люди любили свою родину, трудились, заботились о своих родных и близких; матери так же нежно лелеяли своих детей, оплакивали пропавших и радовались, встречая снова тех, кого считали давно погибшими.