Финикс
Шрифт:
— Оффшорные — это значит, что они не подсудны законам США?
— Ну, не совсем так. Иногда удается их зацепить, но чаще всего в тот момент, когда до них доберешься, они уже успевают перевести свои капиталы на счет другой фирмы. Не хотите ли кофе, мистер Эверс?
— Нет, спасибо, я чувствую себя вполне бодрым.
Я лукавил, потому что чувствовал себя довольно паршиво — как будто, вернувшись домой, обнаружил, что моя квартира ограблена и воры унесли все, что могли захватить.
— Мистер Эверс, адвокаты, которых ваша мать назначила своими душеприказчиками, украли ту землю, которую она завещала вам, и оформили это так юридически тонко, что и комар
— Но, черт побери, как они могут владеть этой землей, если они присвоили ее мошенническим путем?
— Это американский Запад, мистер Эверс, а согласно высказываниям некоторых чистокровных американцев, вся земля от моря до моря приобреталась путем обмана.
— Это значит, что ничего уже нельзя поделать?
— Как я уже говорила, я могу многое сделать, но это потребует больших расходов и времени. А учитывая, что вам придется противостоять корпорации «Эмпайр» с ее огромными ресурсами, полагаю, ваши шансы весьма невелики.
— Вы сказали, что у меня украли миллион или два миллиона долларов, и мне надо с этим смириться?
— Я лишь сказала, что это вам обойдется гораздо дороже, чем попытка вернуть вашу собственность.
— Законными способами.
— Да, законными способами. Мне пришла в голову одна довольно дикая мысль. За пятнадцать или, возможно, двадцать тысяч долларов мы могли бы купить какого-нибудь ловкого члена палаты, который бы внес предложение о новом обследовании возможности строительства аэропорта.
— И это помогло бы мне вернуть землю?
— Нет, вам не удалось бы вернуть назад землю, но зато это помешало бы им строить по соседству с вами сотни мелких заведений.
— Разрешите задать вам еще один вопрос. Этот Робертс, местный адвокат, случайно, не Бобби Робертс?
— Мистер Эверс, я могу дать вам один маленький совет — совершенно бесплатно. Забудьте о Робертсе. Он всего лишь подставное лицо, мелкая сошка. Ему принадлежит несколько гоночных треков — это для него как бы разрешение отмывать деньги… И к тому же он адвокат. Я думаю, что вы ничего не выжмете из него без серьезного риска нанести большой финансовый ущерб самому себе. Я считаю, единственная причина, по которой Симон и Филипс приняли Робертса в компанию, состояла в том, что они хотели заставить его вложить в это дело наличные. Если вы действительно хотите вернуть обратно свою собственность, есть другая возможность, но я бы не особенно рекомендовала этот способ. Вы слышали что-нибудь о Меррилле Каване?
— Я встречался с ним, — сказал я.
— Прекрасно. Тогда вы понимаете, что можете потерять и оставшуюся землю, если не будете осторожны. С другой стороны, этот человек — один из тех, кто заправляет здесь рынком земельной собственности. Именно о нем, о Меррилле Каване, Билл Барнс писал свои статьи накануне этого страшного несчастного случая.
— Несчастного случая?
— Простите, сказывается профессиональная осторожность. Я хотела сказать: перед тем, как какой-то мерзавец взорвал его.
Глава 11
Я тащился на своем «бьюике» по улицам Финикса — от одной башни к другой. Приходилось все время останавливаться — то перед светофором, то ждать, пока какая-то дама с накрученными седыми прядями,
Но что бы ни значили эти башни — они пустуют.
В списке, висевшем в вестибюле здания «Эль-Коронадо», значились страховые компании, строительные фирмы, несколько зубопротезистов, адвокатов, но девяносто процентов площадей здания пустовало. Бобби Робертс, так же, как и Джудит Берман, один занимал весь верхний этаж башни. Его секретарша сидела за письменным столом из светлого дерева, повернутым к дверям лифта. За ее спиной на целый акр простирался новехонький ковер бежевого цвета. В окнах, высотой от пола до потолка, сияло ярко-голубое небо и расстилалась панорама города, терявшаяся в призрачной дымке. На столе у секретарши размещались компьютер, факс, телефон, хромированная дощечка с надписью «Ивонна» и, наконец, локти самой Ивонны.
Кабинет Бобби был расположен слева от секретарши за временной перегородкой — на двери изящными хромированными буквами было написано: «Р. Робертс». Здесь было так много пустующих площадей, что у меня создавалось впечатление, что за большую их часть арендную плату Бобби не платит.
Ивонна, подперев подбородок ладонями, так внимательно разглядывала меня, как будто впервые увидела двуногое существо.
— Бог мой, — произнесла она наконец. У нее были зеленые глаза, подведенные синими тенями, а на голове облако пушистых волос. — А я вас представляла совсем другим, — сказала она с заметным южным выговором.
— Каким же? — спросил я.
— Я думала, вы маленький человечек, вроде жокея. Мне казалось, что все английские гонщики — коротышки.
— Я вовсе не англичанин.
— Ну, кончайте морочить мне голову. Откуда бы вы ни приехали, вы всех чертей распугали своими сапогами. — Она сильно растянула слово «сапоги».
— Эти сапоги, мадам, из страусовой кожи, — сказал я, — я горжусь ими.
— А мне кажется, они похожи на гусиные лапы. Вы не боитесь высоты, мистер Эверс? Или вы беспокоитесь за нашего мистера Робертса?
— Вы же сказали, что он дерьмо.
— Он трижды дерьмо, — сказала она с мимолетной улыбкой. — Хотя я думаю, что любая женщина из Алабамы, имеющая десятилетнюю дочь, если связалась с таким дерьмом, скорее всего сама виновата, что страдает.
— Простите меня.
— Не надо извиняться. Страдания обостряют мысль и не дают размягчаться сердцу. Но я не хочу настраивать вас против Бобби — пусть он сам сделает это. Можете присесть, если желаете.
Я сел на диван, цветом обивки напоминающий овсяную кашу.