Финишер
Шрифт:
— Будет сделано, босс, — заверила девушка и отключилась.
В кабинете воцарилась тишина, лампы включались одна за другой по мере того, как солнце садилось за лес, освещая весь город.
— Что ты делаешь? — потребовал он, все еще держа руки при себе.
Зефир улыбнулась.
— Обнимаюсь.
Она почувствовала, как он вдохнул, как его грудь прижалась к ее щеке, а затем сдулась, когда он выдохнул. Черт, ей следовало сесть наоборот. Она пропустила удары его сердца. В следующий раз.
— Это не часть контракта, — напомнил он ей, его руки вцепились в
Боже, иногда он был милым.
— Ты даришь мне умопомрачительные оргазмы — тоже не часть контракта, но ты не слышишь, чтобы я жаловалась.
— Умопомрачительные?
Конечно, он сосредоточился на этом.
— Умопомрачительные, расплавляющие кости, сжимающие пальцы ног, сокрушающие землю оргазмы.
Он не ответил, но она почувствовала, что он доволен.
Мужчины.
— Итак, эти девушки под АВ? — начала она, ковыряясь в пуговице его рубашки. — Ты их знаешь?
Пальцы его левой руки начали постукивать по подлокотнику, кольцо, которое она ему подарила, выглядело изящно на его грубой, большой руке.
— Не всех, нет.
— Но они все там добровольно, верно? — ей нужно быть уверенной. — Их не… принуждают или что-то в этом роде?
Она почувствовала, как он отстранился и посмотрел на нее сверху вниз.
— Откуда это?
Она рассказала ему о встрече с женщиной, чувствуя, как он снова напрягся.
Он нажал на динамик.
— Виктор. Принеси записи камер с сегодняшнего рабочего дня Зефир. Я хочу увидеть каждого клиента, который входил и выходил.
Зефир продолжала возиться с пуговицей.
— Это Синдикат, не так ли? Плохие новости.
Он не подтвердил и не опроверг.
— Девушки под АВ, — отвлек он ее, пока они ждали. — Возможно, они пришли в этот мир не по своей воле, но выбраться из него нелегко. Многие слишком привыкают к этому, боятся обычного. Многие наслаждаются деньгами, которые здесь можно заработать. И многие хотят сбежать, но не знают как.
— Ты не можешь помочь им выбраться? — спросила Зефир, искренне желая знать.
Его мир начал проникать в ее, но она все еще не понимала, как это работает.
Он беззлобно усмехнулся.
— Я не спаситель, Зефир. И будет лучше, если ты не будешь думать обо мне как о спасителе. Самое большее, что я могу дать этим девушкам это выбор: присоединиться ко мне и быть в безопасности, или оставаться в безопасности. И как только они присоединяются ко мне, они могут в любой момент уйти. Но я не хороший, моральный человек. Я могу убить тебя так же легко, как и довести до оргазма. Кровь или сперма — мои руки хорошо носят и то, и другое.
Это было, пожалуй, больше всего, что он когда-либо говорил ей за один раз, и это было трудно принять. Зефир нравилось думать, что она нравственна, но насколько это обусловлено ее воспитанием? Чувствовала бы она себя так же, если бы жила одна на улице, а не в теплой, любящей семье? Стала бы она заботиться о добре или зле, если бы целью было выживание?
Она не знала. И она должна принять того, кем он стал сейчас, а не того мальчика, которым он был когда-то, хотя его мораль всегда была искажена.
Она обняла его, и, хотя он не ответил, она почувствовала, как он слегка расслабился.
Один день за один
ЧАСТЬ 2
МАНТИЯ
И в конце концов, мы все были людьми, опьяненные идеей, что любовь, только любовь, может исцелить нашу разбитость.
— Кристофер Пойндекстер
Глава 15
Зефир
В течение следующего месяца они вошли в привычный ритм.
По понедельникам и четвергам Альфа вставал рано, отправлялся на пробежку с собаками, а затем тренировался со своими людьми, пока она готовилась к работе. Она видела только Налу, которая приходила готовить, и Лию, которая приходила заботиться о доме, и собак после пробежки. Медведь, к которому она привязалась больше всего, потому что он был просто клубочком любви, нуждающимся в ласке и объятиях, обычно следовал за ней по пятам, как только она просыпалась. Бандит, которому удалось найти один из ее любимых лифчиков и сделать его своей игрушкой был угрюмым и приходил к ней, когда хотел. Барон, которому по-прежнему было наплевать на все, кроме своего сварливого хозяина, едва смотрел на нее, как бы она ни старалась привлечь его внимание.
В будние дни она ходила в салон, заканчивала свой день и шла к Альфе в Трайдент, где сидела у него на коленях, пока он обычно заканчивал звонки. Иногда приходил Гектор, они общались, и он позволял ей сидеть, никогда не убирая руки с подлокотников. Но тот факт, что он позволял ей присутствовать на своих личных встречах, вселял в нее надежду. Благодаря этому она многое узнала об этом новом Альфе.
Она узнала, что раз в неделю он встречается со своими дозорными, получая свежие новости, что его беспокоит убийца, убивающий девушек, которые хотят выйти из бизнеса, что Синдикат — организация, которая ему не нравится. Она также узнала, подслушивая его звонки и наблюдая за тем, как его люди подчиняются ему, что его одновременно уважают и боятся, что его девушки благодарны ему, что он создал для себя нечто такое, чего не видит весь остальной мир. Для посторонних он просто магнат недвижимости. Для преступного мира он человек, к которому относились очень серьезно. А она, с ее совершенно нормальным происхождением, удивлялась каждой мелочи, которую узнавала о нем.
После Трайдента они вместе возвращались домой, вместе ужинали, и, если ей удавалось уговорить его посмотреть какой-нибудь сериал или фильм, что она обычно и делала, они смотрели это вместе. Время, которое они проводили, вливало жизнь в ее кровь, прокачивало через сердце, делая ее более живой, чем она когда-либо себя чувствовала. Несмотря на то, что она была самой разговорчивой между ними, он слушал, и это делало ее нежной. Она болтала о своей семье, о своем дне, о своих мечтах, а он слушал каждое слово. Он не отвечал на большинство из них, но был восприимчив, и только это заставляло ее не терять надежду, даже когда он постоянно напоминал ей, что это всего лишь на несколько месяцев и срок приближается.