Финишер

РуНикс

— Как твой брак? — спросил младший, без чувства границы или самосохранения.

Его брак. Это началось как фарс, игра, а теперь он не знал. Ему неприятно признавать, как сильно он начал наслаждаться ее обществом, как она забавляла его своей миловидностью и соблазняла своими выходками. Он начал сомневаться в том, что тайна вообще существует, мотивы ее брака ему неизвестны, и, учитывая то, какой она была, он решил, что лучше переждать эти месяцы на расстоянии. Все шло прекрасно. Пока она не появилась в башне.

Альфа помнил, как сидел в своем кабинете, наблюдая за дверью, когда она не пришла. Он позвонил Виктору, который сказал ему, что она уехала домой. Подумав, что ей

нездоровится, он отложил все дела и вернулся домой, только чтобы обнаружить его пустым, а ее тарелку с ужином вымытой. Она поела без него. И это… они делали это вместе. Она вернулась и ушла. Сама не своя.

А потом она назвала его Альфа. Не муженек, не красавчик, не каким-то совершенно нелепым именем вроде «тыквенный пирог». Альфа.

Это разозлило его, и он разозлился еще больше от того, что разозлился. Впервые в жизни Альфа ненавидел слышать свое имя. Стоя там, наблюдая, как ее тихая фигура уворачивается от него, что-то неприятное, уродливое укоренилось в его нутре. И это не прошло, ни когда она начала ужинать с ним в пижаме, ни когда просто легла спать и даже не пыталась вступить с ним в контакт, ни когда она больше не обнимала его.

Она пробралась за его защиту, и ему это не нравилось.

Альфа не был беззащитным, тем более перед маленькой девушкой. И все же, прошлой ночью, когда она собиралась снова уклониться, его защита разбилась об окна кабинета. Она подтолкнула его к краю, и он трахнул ее, и, черт, если бы это не было приятно. Но, находясь внутри нее, он не потерял контроль, как думал. И это дало ему план, как вернуть преимущество в их динамике. Он трахал ее медленно, удовлетворяя их обоих, снимая сексуальное напряжение, делая ее счастливой и сохраняя дистанцию. Ему лучше одному, а она лишь отвлекающий маневр, подбирающаяся к нему слишком близко, слишком коварно. Ему уже все равно, каковы ее мотивы, он просто хотел, чтобы обещанное время прошло с удовольствием. Их время вместе закончится, и они пойдут каждый своей дорогой, взаимно удовлетворенные.

Это хороший план.

— Ты поэтому позвонил? — спросил он в ответ на вопрос Данте.

Данте усмехнулся.

— Так плохо, да?

Ублюдок.

— В любом случае, — голос его сводного брата стал трезвым. — Морана кое-что нашла. Синдикат действительно записал это здание на твое имя, но им кто-то сообщил. Имя пользователя на аккаунте было «f_finisher». IP-адрес получен из центра Лос-Фортиса. Я пришлю тебе адрес.

Фортис Финишер.

Какого черта?

Убийца был частью Синдиката? Один из их оперативников, которому приказали напасть на Альфу и его империю? Или это был внештатный сотрудник, которого Альфа обидел в прошлом? У него не было недостатка во врагах, которые с радостью увидели бы его падение, и очевидно, что убийца подставил его по какой-то причине.

— Я проверю, — сказал он другому мужчине, держа большую часть своих мыслей при себе.

Хотя он ценил Данте и то, что тот был совсем не похож на его отца, какая-то часть его не могла не испытывать горечи по поводу их общего прошлого. Он отнюдь не был хорошим человеком, и тот факт, что Данте вырос на средства, которые Альфе пришлось зарабатывать кровью и умолять Лоренцо Марони спасти его мать, все еще оставался для него занозой в сердце. Он старался, чтобы предыдущий опыт не влиял на его отношения с Данте, тем более что тот настойчиво хотел поддерживать с ним хорошие отношения, но иногда это давало о себе знать. Альфа нелегко доверял людям, и хотя он старался держаться непредвзято, в конце концов, он надеялся, что с этим человеком

все будет в порядке, просто потому, что желание иметь семью, любую семью, остро отзывалось в его сердце.

Он никогда не думал, что у него будет своя семья, особенно потому, что никогда не задумывался о том, что в его мире может появиться жизнь без матери. По собственному опыту он знал, как формирует ребенка материнская любовь, и никогда не видел женщину, которая хотела бы родить ему детей. Зефир была бы прекрасной матерью, он уверен, но он не доверял ей. Она что-то скрывала от него, и, хотя у него не было ощущения, что это что-то гнусное, это его тревожило. И что могла скрывать такая девушка, как она, из столь отличного от его происхождения, какое только можно себе представить, он не знал.

Он увидел, как Жасмин слегка кивнула ему, и завершил разговор с Данте, сказав, что скоро свяжется с ним.

— Она сказала, что видела мужчину в чёрной толстовке, — начала Жасмин, подойдя к нему. — И еще одного человека, который убегал. Мужчина в капюшоне тот, кто оставил для меня конверт в машине.

Еще один конверт. На этот раз с пятном спермы, обнаруженным на месте преступления, которое его люди смогли скрыть благодаря предупреждению.

Альфа был полностью озадачен. Единственное место, где он недавно оставил свою сперму, была задница его жены, и он сомневался, что кто-то мог украсть ее без его ведома, особенно с учетом всех систем наблюдения в здании. Тем не менее, он проверит, чтобы быть вдвойне уверенным, когда останется один.

— Что-нибудь еще? — спросил Альфа, поддерживая разговор.

Жасмин покачала головой и ушла. Вошел Гектор, за ним следовала его жена. Она выглядела усталой. Ему это не нравилось, и ему не нравилось, что ему это не нравится. Она замешкалась на пороге, в ее глазах читалась неуверенность: она думала, как все могло измениться после вчерашнего, а Альфа удивлялся, как девушка, на лице которой все написано, может что-то от него скрывать.

Гектор поднял на нее брови, глядя между ними, явно передавая какое-то напряжение. Это подстегнуло ее изобразить на лице фальшивую улыбку, которая ему совершенно не пришлась по душе, и подойти к нему. Она уселась на подлокотник его кресла, а не на его колени, как делала каждый вечер в течение последних нескольких недель, и это ему чертовски не понравилось.

Он нахмурился, но сомневался, что она увидит, когда его лицо со шрамами было обращено к ней.

— Нам нужно уложить этого мудака, босс. — пробурчал Гектор, сложив руки на груди. — Девушки давно не были так напуганы.

Это было ужасно. Из-за скорости, с которой умирали люди, весь город поднялся по тревоге. Полиция наконец-то начала серьезно заниматься этими делами, его ребята из отдела держали его в курсе всего, что они обнаруживали, и это не то, что он не обнаружил сам. Пресса раздувала это дело, называя преступника кем угодно — от Уличного Слэшера, Фортиса Финишера до Красного Потрошителя. Страх сковал его улицы, и теперь, когда он оказался в центре событий, его вытащили из наблюдателей. Убийцу нужно было найти, причем быстро.

— Думаешь, он… уборщик? — предположила Зефир, имея в виду распространенную теорию, которую придумала полиция, о том, что этот человек был кем-то, кто чистил улицы и избавлял их от особо опасных личностей.

СМИ распространили эту теорию по всем газетам и каналам. И все они были неправы.

— Нет. В его убийствах есть какая-то закономерность, — размышлял он вслух. — Он не убивает людей на улицах наугад. Его жертвы, по крайней мере те, о которых мы знаем до сих пор, все были девушками, которые хотели уйти с улиц.