Финист Урван и око василиска
Шрифт:
— Я Господь, вот имя Моё! Никому не отдам Свою славу, хвалу, что подобает Мне. От красоты твоей возгордилось сердце твоё, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою. Ты говорил в уме своем: «поднимусь выше облаков и буду подобен Вышнему. Взойду на небо, выше звёзд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов». За то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоём, и будешь есть прах во все дни жизни твоей. Беззаконник, ты смертью умрёшь.
Левый ангел сделал шаг назад и вернулся в строй.
Дракона пронзила ужасающая боль, и, не в силах её сдержать, он взревел. Могучие крылья отвалились со спины зверя словно лосиные рога после гона. Следом оторвались массивные задние лапы подобно тому, как ящерица сбрасывает свой хвост, и хищник с грохотом рухнул брюхом о землю. Последними отпали передние конечности и обнажили морду.
Зверь непроизвольно открыл глаза и успел увидеть едва различимые силуэты скрывающихся в небесах серафимов. Через секунду они полностью исчезли.
Хищник бросился к озеру. Карабкаясь по земле брюхом, он оставлял позади себя огромную траншею. Зелёная трава от соприкосновения с его телом мгновенно увядала.
Дракон подобрался к берегу и опёрся всеми силами на живот. Он максимально поднял голову вверх и наклонился посмотреть на своё отражение в озере. Увидев себя нового, дракон пришёл в ужас. Он никак не походил на себя прежнего. Его новый монструозный вид внушал лишь одно — отвращение.
Вместо некогда красивого ослепительно белого дракона он увидел уродливого василиска. Мерзкий змей представлял собой жалкую тень себя прошлого. И тут пришло осознание, что отныне он не бессмертное существо, а самый обычный смертный. Впервые в жизни дракон испытал страх и отчаяние.
Сон внезапно закончился. Видения ошеломили хранителя. Как оказалось, древнее чудовище изначально не являлось таковым. Он никак не предполагал, что василиск в прошлом был драконом. Змей впитал в себя дух скверны и тем самым породил магию. Зло вошло в плоть, и плоть смогла призывать его. Причина этого зла — ропот на Бога. Гаду показалось мало всего, чем наделил его Всевышний. В своей гордыне он захотел стать владыкой мира, перед которым сам Господь должен преклонить колени. За своё высокомерие он получил заслуженную кару — Вседержитель проклял его на смерть.
Урван понемногу приходил в себя лёжа на полу. Вокруг него по кругу ковылял Зинон с кадилом в одной руке и тростью в другой. Чародей заметил очнувшегося финиста и, кряхтя, присел перед ним и резким движением сунул под нос всадника курильницу. Вонючий дым мгновенно наполнил лёгкие наездника. Едкий до нестерпимости он вызвал першение в горле, словно ему засунули в рот раскалённую кочергу.
— Хватит… хватит… — сквозь проступившие слёзы и кашель взмолился Урван.
Зинон пять раз легонько дунул в кадило и дым улетучился. Он аккуратно отставил курильницу в сторону, а сам уставился на пленника.
Скривив лицо и продолжая откашливаться, всадник опёрся на руки и принял сидячее положение. Юношу мучило сильное головокружение. Он еле сдерживался, чтобы не наблевать. Мысли роились в голове от внезапно
Принимать какую бы то ни было информацию от злых существ строжайше запрещено. Лукавые создания посредством видений часто вводят людей в заблуждение и манипулируют ими.
— Ты меня напугал, финист, — взволнованно сказал колдун, оборвав мысли наездника. — Что с тобой произошло?
Всадник посмотрел в глаза чернокнижника. У него появилось желание честно поделиться с магом своими видениями, но в последнюю секунду он передумал. Нельзя незнакомцу, а тем более врагу доверять секреты. Кто знает для каких злых целей он потом станет использовать полученные знания?
— Что тебе до меня? — буркнул финист и посмотрел в глаза волхва. — Вы столько людей уничтожили во время первого погрома в Дивногорске, что на мою смерть и не прилично обращать внимание.
— Брат наказал смотреть за тобой. Будет глупо, если он прилетит и увидит тебя мёртвым. А что до жителей города, то они сами виноваты в своей смерти.
— А как же те люди, которых вы используете для своих магических отваров? Я слышал запах крови, когда Зинон читал заклинания над чашей. Для таких трансформаций потребовалось очень много человеческих жертвоприношений. Князь меня заверял, что перед нападением никаких похищений не было. В таком случае вывод один: людей вы похищали из других мест.
— Всё верно, финист. Много мы людей прирезали, чтобы получить возможность превратиться в тельцов и ещё больше для трансформации в грифона. Однако поверь, эти люди были не против.
— Как живое существо могло не воспротивиться вашему чудовищному плану? — вскипел Урван и сжал кулаки.
— Убийство местных привлекло бы ненужное внимание. Поэтому мы нападали на караваны работорговцев к югу отсюда. Ты даже не сможешь представить, что мы там находили — настоящий ад. Огромные клетки, в которых держали пленников, обвиты терновником. Узники зябко жмутся друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Они либо полностью голые, либо в лохмотьях. Все без исключения голодные, измождённые и больные. Ослабевшие настолько, что не могут дойти до отхожих мест в углу каморки, поэтому испражняются там же, где и лежат. Тела многих покрыты язвами и сочащимися незаживающими ранами, по которым спокойно ползают вши и мухи. Вонь стоит просто невыносимая, испарения разъедают глаза. Когда мы их освобождали, они просили только одного — смерти.
— Но… но… — замямлил Урван, явно впечатлённый рассказами Замврия. — Но вы могли бы их просто освободить, а не убивать.
— Мы действительно некоторых освобождали, но очень скоро обнаруживали вновь пойманными. И если в первый раз они просили свободы, то во второй раз все, понимаешь, все умоляли о быстрой смерти. Неужели жизнь со страхом вечного преследования лучше смерти? Неужели такая неволя лучше жизни? Скажи мне, финист!
Урван виновато опустил голову. На риторические вопросы чародея ответить было нечего. Он и сам не знал, что попросил бы после таких страданий, будучи на их месте.