Финт покойной тети
Шрифт:
Сгрузил меня Сережа на кровать со скрипучей сеткой, я уже забыла, когда на такой спала, а на двух соседних обосновался он и тот бугай, что бил меня в машине, звали его колоритно — Сизый.
Вадик, удостоверившись, что транспортировка прошла нормально, тут же исчез. Я попросила Сизого подать воды, а он сплюнул на пол и сообщил, что для кого он Сизый, а для кого — Сигизмунд Иванович. После чего я уткнулась в подушку и зашлась от хохота. Серый и Сизый раздевались и посматривали на меня с опаской. Не объяснять же им,
Через час ребята проголодались. Я тоже хотела есть, но сначала необходимо было согреться. Я забралась под одеяло одетая, только скинула пальто и единственный сапог.
Сизый сбегал в ларек и принес самой дешевой колбасы с черным хлебом. Колбасное безобразие розового цвета пахло вполне сортирным запахом и вызывало тошнотный рефлекс, так же как и тот, кто его покупал. Сизый смотрел, как я принюхиваюсь к изделию неопознанного мясокомбината.
— Можешь не жмуриться от удовольствия, тебе не достанется.
Я позвала поближе Серого и дала ему сто долларов, попросила много не тратить, но купить обязательно съедобное и вкусное. Он собрался в одну минуту, но я остановила его у дверей вопросом:
— Сереж, а как бы узнать, что с Виталиком? Может, он жив?
— Он точно жив. Ему ниже ключицы пуля попала, и типичного для перебитой артерии фонтанирующего кровотечения не было. Кость, вероятно, раздроблена, может, бронхи задеты, может, легкое.
— Дураки вы, ребята. Из-за двух вурдалаков с отмороженными глазами лезете под пули. Они миллион сгребут, а вам по десятке отстегнут, и будь здоров, не кашляй.
— Работа есть работа, — пробурчал Сергей, но настроение у него упало.
— Серенький, только ты быстрее в магазин сбегай, я с этим ненормальным боюсь оставаться.
На самом деле я не очень-то боялась, просто из роли Золушки в доме мачехи выходить было нельзя. Сергей теперь переходил на амплуа Волшебницы, вот пусть и старается. Все-таки не конченый духовный индивид, осталось в нем много человеческого.
Сигизмунд дождался, когда Сергей выйдет из комнаты, и подсел ближе.
— Богатенькая Буратина? И сколько у тебя еще денег осталось?
— Наличными? Две тысячи семьсот долларов.
— Ага, значит, у нас еще и сбережения есть?
— Не знаю, как у вас, а у меня есть.
— И чего же ты с ними расставаться не хочешь, может, ребята с тобой слишком ласково обращались?
— Иди ты, извращенец, в свой угол комнаты и сиди тихо. Пальцем только дотронься, я нажалуюсь тысяч на двадцать на тебя.
— Нажалуешься? Ой! Ой-ей! — Сизый по-бабски взмахнул своими лапищами, сделав умиленное лицо. — Какая же ты нехорошая, какая неласковая и несправедливая! Тебя в детстве слишком баловали. Но это исправимо, детка моя, теперь я буду твоим воспитателем.
Он
— Я тебя старым проверенным способом воспитывать буду, синяков не останется. Что это за фигня?
— Сам ты фигня. Прежде чем нормальных женщин трогать, руки сначала вымой.
Сизый схватил одной рукой мой затылок, а другой залез между моих ног и стиснул лобок. Ни повернуться, ни вырваться. Очень, между прочим, больно и унизительно. Я молча уставилась ему в переносицу, в глаза при этом гаду смотреть не надо, все равно появляется иллюзия поединка взглядов.
Сизый убрал руку, оставив другую на затылке, и, очевидно, очень захотел меня ударить. Но я твердо сказала:
— Десять тысяч. А если убьешь — придется всю жизнь из-за минутного удовольствия скрываться, я миллион стою.
— Ты? «Лимон»? А я думал — ослышался. Где же ты такие деньги заныкала?
— Нигде. Я приманка, на меня парня ловят, он должен заплатить.
— За тебя? Я бы за тебя рваный презерватив не дал бы.
— У каждого свой материальный и социальный уровень.
Сизый убрал руку с моего затылка, и бедная моя голова ударилась о стену. Было видно, как в глазах чудилы бегали цифры, он решал, на какую сумму сможет доставить себе удовольствие и не испортить отношения с начальством.
В дверь постучали условным стуком, заворочался ключ, и появился запыхавшийся Сергей.
— Все купил. Осетрину, какую ты, Насть, любишь, балык, водки и шампанского. — Он стал выставлять на стол банки и упаковки. — Слышь, парень, отсядь от нее.
— Не королева, потерпит.
— Сизый, нам ее охранять дали. Только охранять и ничего другого. Был приказ.
— Не испугал. Понял?
Сизый встал, перенес стул ближе к древнему, в пятнах, столу. Рассматривая появившиеся закуски и спиртное, сказал:
— А пить на службе не положено.
— А пить будет только Настя.
Сергей, помня мой вчерашний заказ, сегодня приволок зелени четырех сортов. Старушка, торговавшая у магазина и с испугом смотревшая на него, простилась было с сегодняшней небогатой выручкой, а он скупил все оставшиеся пучки зелени, на всякий случай прихватив и корни хрена.
«Пить будет только Настя» сегодня началось и продолжилось в точности, как и вчера. Начали с шампанского под сазаний балык и осетрину горячего копчения, перешли на «Смирновку» и тушенку, а закончили водкой с дурно пахнущей колбасой шестнадцатого сорта, купленной Сизым. Но в водке лично я участия не принимала — берегла здоровье, спала.
Сквозь дрему доносились предложения Сизого «трахнуть эту контуженную стерву на пару», но Серега мычал: «Нельзя, она своя».
Утром я проснулась… в пустой комнате. Ни Сереги, ни Сизого не было, фанерная дверь со скрипом открывалась и закрывалась. Ничего себе охраннички…