Фирма
Шрифт:
– Да, утонули. Но ваши друзья были в полном снаряжении, а его позже обследовал один из моих инструкторов. Все было в полном порядке, а парни были хорошими ныряльщиками.
– А ваш сын?
– Акваланга на нем не было, но плавал он как рыба.
– Где произошел взрыв?
– Предполагалось, что они будут нырять вдоль рифовой гряды Роджер Рэк. Вы знакомы с островом?
– Нет.
– Это вдоль побережья Восточного залива, ближе к северо-востоку. Ваши друзья до этого там еще не были, и мой сын предложил им попробовать понырять в том месте. Мы хорошо знали ваших друзей. Это были опытные ныряльщики, и к воде они относились серьезно. Всегда нанимали катер и не скупились
– Может, катер снесло течением?
– Это невозможно. Если бы что-то случилось с двигателем, Филип связался бы с нами по радио – оборудование мы используем самое современное, и все инструкторы поддерживают постоянную связь с берегом. Не могу себе представить, чтобы взрыв случился у Роджер Рэк. Его никто не видел, никто не слышал, а ведь там всегда есть народ. К тому же неуправляемый катер не смог бы сам продрейфовать две мили в том направлении. И самое главное, ведь тел на борту его не было, не забывайте. Предположим, катер действительно отнесло, а как же тогда тела? Их нашли на глубине в восемьдесят футов, в радиусе двадцати метров от катера.
– Кто их нашел?
– Мои люди. Мы услышали сообщение по радио, и я тут же послал людей. Нам было ясно, что это наш катер, мои парни тут же начали нырять. И обнаружили их через несколько минут.
– Я понимаю, об этом трудно говорить.
Эбанкс допил пиво и швырнул пустую банку в деревянный ящик для мусора.
– Вы правы. Но время излечивает боль. А вы почему так в этом заинтересованы?
– У их семей множество вопросов.
– Мне жаль их. Я видел их жен в прошлом году. Они провели здесь неделю. Такие приятные люди.
– Не могло ли случиться так, что они просто исследовали новый район, когда все это произошло?
– Могло, но вряд ли. С катера докладывают о перемещениях из одного района в другой, это обычная практика. Исключений не бывает. Я уволил инструктора, который не предупредил о перемене места стоянки. Мой сын был лучшим инструктором на острове. Он вырос в этих водах. Уж он-то ни разу не позабыл доложить о перемещении катера. Это же так просто. Полиция верит тому, что все произошло именно так, но ведь и полиция должна во что-то верить. Это единственная версия, которую они имеют.
– Но как они объясняют состояние тел?
– Никак. По их разумению, это просто еще один несчастный случай, и все.
– Несчастный случай?
– Мне кажется, нет.
К этому времени сандалии уже натерли ему ноги, и Митч сбросил их. Вслед за Эбанксом он развернулся, и оба зашагали назад, в секцию.
– А если это не несчастный случай, то что же это?
Эбанкс шел и смотрел, как волны лениво лижут берег. Впервые за время разговора улыбнулся.
– Есть еще какие-нибудь предположения?
– В Мемфисе ходит слух, что тут могли быть замешаны наркотики.
– Расскажите мне об этом.
– Я слышал, что ваш сын активно помогал доставке наркотиков и что в тот день он, скорее всего, должен был на катере выйти в море, чтобы встретиться со своим напарником, что у них вспыхнула ссора, а мои друзья попали под горячую руку.
Эбанкс вновь улыбнулся и покачал головой.
– Только не Филип. Насколько я знаю, он никогда не употреблял наркотиков и не связывался с их доставщиками. Его не интересовали деньги. Только женщины и спорт.
– И никакой возможности?..
– Ни малейшей.
Сказано, похоже, было все. Мужчины остановились около бара.
– Сделайте мне одолжение, – обратился к Митчу Эбанкс. – Не говорите ничего этого их семьям. Доказать правду я не могу, так пусть лучше о ней и не знают, Тем более в семьях.
– Я не скажу никому. А вас тоже попрошу не упоминать о нашем разговоре. Тут может кто-нибудь появиться после меня и начать расспрашивать о моем приезде. Скажите, что мы говорили о подводном плавании.
– Как вам будет угодно.
– Мы с женой собираемся провести здесь отпуск будущей весной. Я обязательно увижу вас.
14
Епископальная школа Святого Андрея располагалась позади одноименной церкви на засаженном деревьями, ухоженном участке земли размером в пять акров в центре жилого района Мемфиса. Там, где плющ по ему одному известной причине чуть расступался, взору открывались стены, сложенные из белого и желтого кирпича. Симметричные ряды стриженого кустарника обрамляли дорожки и небольшую площадку для игр. Одноэтажное, в виде латинской буквы “L” здание чувствовало себя очень уютно в тени вековых дубов. Известная своей аристократичностью, школа св. Андрея была самой дорогой частной школой в городе. Процесс обучения начинался в школе с групп детского сада и продолжался до шестого класса. Влиятельные родители записывали своих отпрысков в очередь на поступление уже с пеленок.
Митч остановил “БМВ” на стоянке между церковью и школой. Цвета красного вина “пежо” Эбби стоял чуть дальше, метрах в пяти. Она наверняка не ждет его в этот час. Самолет приземлился раньше, ч Митч успел даже заскочить домой переодеться. Сейчас он обнимет жену, а потом – в офис, где его ждет работа, по сто пятьдесят долларов в час.
Ему захотелось увидеть Эбби здесь, в школе, без предупреждения. Упасть, так сказать, с неба. Контрманевр. Он скажет ей: привет! Я соскучился по тебе, я не мог ждать, поэтому и заехал сюда. Он будет краток. Лишь бы дотронуться до нее, почувствовать ее, услышать голос ее после того, что было там, на пляже. Вдруг она догадается, как только увидит его? В глазах прочтет? Услышит напряжение в его голосе? Нет, если удивить ее. Нет, если польстить этим нежданным визитом.
Он сжал в руках руль и неподвижным взглядом уставился на ее машину. Идиот! Тупица! Почему он не убежал? Швырнул бы юбку в песок и бежал бы изо всех сил. Но он этого не сделал. Никто никогда не узнает! Теперь ему оставалось только пожать плечами и сказать: черт побери, все так делают.
Сидя в кресле самолета, он строил планы. Во-первых, дождаться ночи и рассказать ей правду. Ему не хотелось лгать, не хотелось жить во лжи. С этим нужно смириться и рассказать ей все, как было. Может, она поймет его. Ведь почти каждый мужчина – нет, практически любой мужчина на его месте сделал бы то, что сделал он. Его второй шаг зависел бы от ее реакции. Если она сдержится и проявит к нему хоть чуточку сочувствия, он раскается и даст слово, что подобное больше никогда не повторится. Если же она придет в ярость, он станет молить, нет, вымаливать прощение и клясться на Библии, что это была ошибка, что он никогда не повторит се. Он скажет ей, как он ее любит и боготворит, он будет упрашивать дать ему шанс исправиться. А если она начнет собирать вещи, то тут он, видимо, осознает, что не следовало ничего говорить.