Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
— Кто отдал приказ топить корабли?
Нахимов, не спеша, ответил:
— Приказал я, как первый флагман эскадры.
— Позор и безумие, Павел Степанович! — воскликнул Корнилов, не стесняясь присутствия адъютанта, который успел прикрыть дверь. — Потрудитесь немедля приостановить распоряжение!
Лицо Нахимова покрылось пятнами, брови поднялись. Но он сдержал себя.
— Добро, Владимир Алексеевич, это возможно. — Нахимов кивнул Острено: — Распорядитесь, Феофан
Когда дверь закрылась за адъютантом, Корнилов, нервно расхаживая по каюте, продолжал:
— Никогда не мог подумать на вас, Павел Степанович, что вы самовольно решитесь на такой позорный поступок. По эскадре не сделано ни одного неприятельского выстрела, а вы топите корабли со всеми орудиями!
— Но неприятель вот-вот появится на Малаховом кургане, и тогда будет поздно, — ответил Нахимов.
— Пусть даже и так, но вы должны прежде принять бой, а не сдаваться.
Нахимов несколько пришел в себя.
— Об этом я и подумал, Владимир Алексеевич, после затопления судов собрать все экипажи и геройски встретить неприятеля.
Корнилов, наконец, перевел дух.
— Малахов курган, Павел Степанович, уже защищен на первый случай. Сейчас на Графскую пристань перевозят морские батальоны с Северной стороны. *
Нахимов удивленно пожал плечами.
— Я думал, Владимир Алексеевич, что вы еще на Северной стороне.
— Ваши сигнальщики, Павел Степанович, скверно смотрят за рейдом и, верно, спят. Еще вчера днем я перешел на Графскую, а сегодня пароходы перевозят оттуда наши морские батальоны.
Постепенно утихли страсти, разговор вошел в нормальное русло, и собеседники договорились, что приказ Нахимова впредь в случае необходимости будет исполняться только с ведома Корнилова, для чего на «Константине» поднимут соответствующий сигнал.
Здесь же, в присутствии Нахимова, Корнилов распорядился об этом на все корабли эскадры. «По сдела-нии от г. вице-адмирала Нахимова затопить или сжечь корабли исполнение это тогда только привести в действие, когда сей сигнал будет отрепетован на корабле «Великий князь Константин». Не исполнивший сего подвергается наказанию, как государственный преступник; приказание же об исполнении прописанного будет передано посланным от г. начальника штаба, генерал-адмирала Корнилова».
Прощаясь, Корнилов пригласил Нахимова вечером обсудить создавшееся положение.
— О князе ни слуху ни духу, а неприятель стоит у ворот, надобно отстаивать Севастополь...
Союзники рассчитывали на легкую победу. Но защитники города моряки, солдаты, жители — успели соорудить укрепления, оборудовать батареи из трехсот орудий.
5 октября неприятель открыл огонь со всех сторон. Начался первый штурм бастионов.
Корнилов и Нахимов находились
Теперь он понимал, что оборона Севастополя лишилась своего организатора и главного руководителя.
Отправляя в Николаев курьера с бумагами Корнилова к его семье, он в записке контр-адмиралу Метлицу сокрушался: «Он умер как герой... Завтра снова дело. Я не знаю, что будет с Севастополем без него и на флоте, и в деле на берегу».
Теперь на плечи Нахимова легла новая ноша: по долгу и по совести исполнять обязанности Корнило-пя, хотя формально он не имел никаких прав. Редкий день он не объезжал линию обороны, показывал пример мужества, никогда не кланялся вражеским ядрам.
Сменивший Корнилова вице-адмирал Станюкович предупреждал Нахимова, чтобы он ни во что не вмешивался. Но как мог быть равнодушным наблюдателем флагман эскадры, когда на берегу, на Малаховой кургане, на бастионах, отстаивали Севастополь экипа-ки его кораблей, под командой моряков Истомина, Новосильского, Панфилова, Зарина и многих других?
Только в конце февраля 1855 года Нахимова назначили командиром Севастопольского порта и военным губернатором Севастополя. В этот же день начальник гарнизона генерал Остен-Сакен представил в Петербург ходатайство о производстве Нахимова в адмиралы.
«Вице-адмирал Нахимов во все время 165-дневной осады Севастополя сначала не принадлежал к ее обороне, потом с 28 ноября в качестве помощника и замещения меня в случае смерти или раны чрезвычайно способствовал успешной обороне Севастополя: блистательною неустрашимостью, влиянием на войска, приобретенною любовью и уважением, неусыпною деятельностью, доходящую до того, что непрестанным осмотром бастионов, редутов, батарей и траншей ему известно направление орудий в каждой амбразуре.
Вице-адмирал Нахимов имеет неисчислимые заслуги».
В первую неделю марта на Камчатском редуте был сражен насмерть вражеским ядром контр-адмирал
Владимир Истомин, один из сподвижников Нахимова, душа обороны Малахова кургана. Провожая тело В. Истомина в склеп, где лежали тела М. Лазарева, В. Корнилова, Нахимов сквозь слезы проговорил с сожалением:
— Эти прыткие молодые люди, они... да-с, они очень спешат-с.