ФИЗИКА И МУЗЫКА

Анфилов Глеб Борисович

Но есть помещения с идеальной реверберацией — например, Колонный зал Дома союзов в Москве. Тут голос словно подхватывается воздухом, обогащается, делается полным и насыщенным. Секрет — в архитектурном убранстве. Благотворную роль играют колонны, их размеры, расположение, вместе с удачным (и, видимо, получившимся случайно) размещением других элементов зала.

Современные архитекторы знают, как устроить помещения, в которых слышно великолепно. В них делаются ребристые1 потолки, выступы, колонны; перед строительством ведутся расчеты, ювелирные исследования на моделях. Особенно тщательно готовятся радиостудии и студии звукозаписи. Дело это

очень тонкое.

Оказывается, для речи и музыки требуются неодинаковые помещения. Более того: для музыки разных характеров — особые. Короче говоря, если точно следовать советам знатоков архитектурной акустики, то для высококачественной звукозаписи придется невероятно усложнять студийное хозяйство — строить отдельные студии для оркестров, хоров, пианистов, скрипачей, певцов. Нелепость, не правда ли?

К счастью, нашелся очень простой и эффективный способ обхода всех этих трудностей. У нас в стране он разработан во Всесоюзном институте звукозаписи по идее инженера Георгия Александровича Гольдберга.

ЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ ОТЗВУКИ

Оператор ставит на магнитофон запись романса Глинки «Уснули голубые...» Исполнитель — Зара Долуханова. Ласковая, задушевная мелодия льется просторно и вольно, будто голос певицы записан не в студии, а где-то на притихшем вечернем берегу реки. Но вот звуковая обстановка меняется — певица словно входит в высокий каменный грот. Слова романса гулко отдаются в сводах, звук медленно удаляется, разносясь в лабиринте пещеры. А потом снова вырывается наружу, становится открытым и светлым.

Вы думаете, Зара Долуханова, исполняя романс, и в самом деле совершала все эти передвижения? Отнюдь нет. Она все время находилась в тщательно заглушенной студии, откуда и была сделана запись. Зато потом звукорежиссер повозился над обработкой пленки с помощью аппарата, называемого ревербератором. Наложение отзвуков, «переходы» с «улицы» в «грот» достигались простыми поворотами ручек на пульте прибора.

Ревербератор — это магнитофон, в котором пленка, склеенная в кольцо, движется по кругу, касаясь сразу нескольких головок. Первая головка — записывающая, другие — воспроизводящие, последняя — стирающая только что сделанную запись. Благодаря такому устройству каждый элемент звука записывается и тут же много раз повторяется. Аппарат можно настроить так, что каждый последующий повтор-отголосок будет слабее предыдущего. И степень этого ослабления меняют поворотом ручки. Кроме того, кольцо пленки можно продвигать быстрее и медленнее, чем регулируется частота отзвуков, то есть «расстояние» до несуществующих «стен». Вот, в сущности, и все. Можно обойтись и без кольца пленки — вместо него использовать край диска магнитофона.

Ревербератор, работающий одновременно с основным магнитофоном, заменяет громадные студии, создает иллюзию эха, раската, гула. Что-то вроде невидимых звуковых декораций!

В руках опытного звукорежиссера ревербератор буквально творит чудеса.

Несколько лет назад московское радио поставило радиоспектакль «Сказка о храбром Гонзе». По ходу действия там должна была разговаривать дорога. И «голос» ее, благодаря впервые примененной искусственной реверберации, был сделан действительно нечеловеческим — каким-то раскинувшимся вдаль, распластанным. В той же передаче женский секстет, исполнявший «Песню лесных дев», звучал словно громадный хор.

Девушка напевает нехитрый ритмический мотив. Ее маленький джазовый голосок, подчеркнутый

искусственной реверберацией, сочен и выразителен. Делают и так: на эстрадной пластинке певица поет под «открытым небом», а ей вторят скрипки «из гулкого зала». В записях музыки легкого жанра этот прием («многоплановая реверберация») зарекомендовал себя неплохо. Тонко, корректно накладываются электрические отзвуки и на симфонические записи. Старая музыкальная классика обогащается новыми оттенками.

Давно ли появились в студиях ревербераторы! А сегодня звукорежиссеры недоумевают: как это они прежде без них обходились.

ЛУЧШЕ ЕСТЕСТВЕННОГО

Человек с абстрактным именем «радиослушатель» включает приемник. Слышится музыка, которую он знает и любит. Она прекрасна и сейчас. Человек закрывает глаза, сосредоточивается. Хорошо, чудесно, но... Но все-таки не то, что в концертном зале. Там могучий и упоительный звук наваливается стеной, рвется со всех сторон. Здесь звучит только задрапированный шелком приемник. Для полного восприятия музыки этого мало, как бы ни были хороши громкоговорители. Хочется простора, раздолья, объемности звука. Хочется чувствовать перед собой эстраду — чтобы виолончели пели слева, а валторны — справа, чтобы откуда-то сверху ревел орган, — словом, чтобы создавалась полная иллюзия подлинного оркестра.

Всемогущая техника радиовещания и звукозаписи исполняет и такое желание.

Давным-давно начались опыты объемной, стереофонической передачи и записи звука. Идея — всем известная. Звук оркестра записывается не из одного места, а, по меньшей мере, из двух разных точек. На некотором расстоянии друг от друга ставятся две группы микрофонов, от каждой — свой канал усиления, передачи, приема, и, наконец, собственный громкоговоритель. Всего два излучателя вместо одного — и звуковую картину не узнать. Умело расставив громкоговорители разных каналов в комнате, вы добьетесь впечатления реального, раскинувшегося в громадном зале оркестра. Пусть даже ваша комната невелика, стоит закрыть глаза — и раздвинутся ее стены, море звуков обрушится на вас спереди, с боков, сзади. Каждый инструмент окажется «на своем месте».

Опытные стереофонические радиопередачи у нас сейчас ведутся регулярно по ультракоротковолновым каналам. Разработаны системы объемной двухдорожечной записи — и на магнитофонную пленку, и на граммофонную пластинку. Любители трюков, как водится, выделывают всевозможные фокусы. Скажем, расставляют громкоговорители так, что солирующий скрипач будто стремительно носится по сцене. Чаще, правда, такой «эффект пинг-понга» получается и без умысла — по неопытности звукооператоров. Испытываются и более ценные в художественном отношении приемы — многоканальные записи, вплоть до двенадцатиканальных. Старая задача из крыловской басни «кому из музыкантов где сидеть» решается экспериментально и даже без музыкантов, без участия оркестра!

А в кино стереозвук успел завоевать прочное и почетное положение. Широкоэкранные, панорамные фильмы только так и озвучиваются. Зрители уже привыкли и не видят в этом ничего особенного. Быстро, очень быстро мы забываем вчерашние чудеса.

Звуковой монтаж, реставрация, наложения, реверберация, стереофония — эти великолепные технические эффекты и возможности ведут к тому, что «музыкальные консервы» становятся не только не беднее, но богаче, ярче «живой» музыки. Получается как в шикарной фотографии, где снимают «лучше, чем в жизни».