Физрук-9: назад в СССР
Шрифт:
— Будем плясать от худшего сценария к лучшему, — предложил я.
— И какой ты считаешь худшим?
— Назовем его «Интернат». Пацаны, как и восьмикласницы из девятнадцатой школы, исчезают всем кагалом и мы остаемся наедине с их переуганными родаками и спецоперацией Конторы, которая тщательно зачищает все следы некогда проводимого эксперимента…
— Включая нас с тобой, — добавил философ.
— Да.
— Сценарий номер два. Назовем его… «Мертвяки»…
— Почему — «Мертвяки»?..
— Да так, сон один приснился, потом расскажу… Пацаны никуда не уходят, но
— А также — их пособников, то есть — нас с тобой.
— Вижу, тебе эта идея приглянулась.
— Не очень, — пробурчал Граф, наливая мне и себе кофе и ставя между нами на кухонном столе тарелку с еще не съеденными гостями бутербродами. — Я хотел сказать, что неизвестно, какой из двух первых сценариев наихудший…
— Пока — не важно, — сказал я, хватая первый подвернувшийся под руку бутер. — И, наконец, третий, при любом раскладе наилучший сценарий. Нагуали никуда не деваются и ситуация остается у нас под контролем.
— О! Давай сосредточимся на этом третьем, весьма увлекательном сценарии… И назовем его «Раем»…
— Рад бы в рай, да грехи не пускают, — вздохнул я, прожевав хлеб, поверх которого просто, без затей была намазана черная икра. — Чует мое сердце, что придется нам столкнуться с двумя первыми. И вот наши с тобой действия нужно продумать, исходя из них.
— Ну хорошо, — проговорил Третьяковский, отхлебнув из своей чашки. — Хотя, что тут хорошего… При любом раскладе нам надо будет либо валить куда-нибудь подальше, либо ложиться под паровой каток.
— Для меня — валить не вариант.
— Да и для меня — тоже… Значит — добро пожаловать под каток.
— Ты словно и впрямь стал писателем, все на эмоции давишь, — проворчал я. — Включай голову, философ!
— Я ее и не выключал, — откликнулся тот. — Процесс идет беспрерывно.
— Кстати, ты как раз говорил о «Процессе», «Крепости» и Большой Деморализующей Дубине… Может это нам поможет? Ты только мигни, я в лепешку расшибусь, но организую, что надо…
— Не торопись стать лепешкой, — хмыкнул Граф. — Я вот, что думаю… Если пацаны и впрямь отказались участвовать в антиобщественных опытах гражданки Шульц, то мы это можем использовать в свою пользу.
— Каким же образом?
— Доложу начальству, что ребята психуют из-за отсутствия нормальных условий для проведения эксперимента. Дескать, стесняются своих способностей, а им приходится то в школе заниматься, то в Доме Пионеров, то в клубах при ЖЭКах… Это ведь, кстати, так и есть. Из этого следует, что надо создать специальный закрытый объект, неподалеку от города, где можно будет и дальше двигать проект «УВ» к его победоносному завершению…
Я фыркнул, едва не выдув из чашки все свое кофе. Лжеклассик посмотрел на меня недоуменно.
— Что с тобой?
— Ты не поверишь, но именно такой объект я и собираюсь строить!
Глава 11
— И где же?
— В междуречье Протоки и Проныры,
— Знаю это место. Там должны были строить пансионат для райкома, но стройка заброшена.
— Теперь это мой участок.
— Ну и ловок ты!
— Сейчас речь не об этом. Я уже поручил разработать архитектурный проект и даже — профинансировать строительство. Надеюсь, что все эти люди не станут тянуть резину.
— Ты словно не от мира сего, — вздохнул Третьяковский. — Все что можно затянуть обязательно затянут.
— Ну это мы еще посмотрим. Так вот, мы обязаны превратить это сооружение в ту самую «Крепость». Если нужно что-то предусмотреть в архитектурном смысле для скрытного размещения твоего ДБРД, ты скажи, я предупрежу архитектора.
— Что, так прямо и скажешь ему: «Мне нужно скрытно разместить оружие массового психического поражения»?
— Во-первых, не ему, а — ей, во-вторых, архитектор свой человек, а в третьих, я скажу ей, что хочу сделать небольшую обсерваторию.
— Дельная мысль, — одобрил Граф. — Башенка и раздвижной купол — то, что надо. Купол закажем на механическом заводе, как и небольшой подъемный механизм, на которой установим ДБРД.
— Уже кое-что, — кивнул я. — Успеть бы все это построить…
— У тебя всё?
— Да, поеду поговорю с архитектором.
— Мне, наконец-то, телефон провели, запиши номер.
Я записал. Попрощался с лжелитератором и поехал обратно в город. Дождь прекратился, но опять поднялся проклятый туман. Надо доехать до ближайшего телефона-автомата и позвонить Рунге. Не вваливаться же к ним в квартиру без предупреждения. Есть ли у Гретхен сейчас время для того, чтобы работать над проектом для меня? Сам же сделал ее главным архитектором города. А с другой стороны, ей сейчас нет нужды самой детально прорабатывать проект, достаточно дать задание своим подчиненным.
Увидев рядом с проезжей частью первый попавшийся автомат, я притормозил, выскочил, чтобы проверить — работает ли? Далеко не все городские телефонные будки и аппараты внутри находились в идеальном или хотя бы — рабочем состоянии. Обычно мне везло. Повезло и на этот раз. Закинув в щель двушку, я набрал номер семейства Рунге. Трубку взял Карл.
— Это Саша, — сказал я.
— А-а, добрый вечер!
— Я могу к вам сейчас заскочить?
— Должен! Гретхен рвет и мечет. Почти как в гоголевском «Ревизоре» — подать сюда Ляпкина-Тяпкина, в смысле — Данилова.
— Ну вот я и самоподамся сейчас, — откликнулся я. — Минут через десять. Что-нибудь захватить?
— Только — голову!
— Гляну, может в багажнике завалялась…
— Давай, шутник, ждем!
Повесив трубку на рычажок, я вернулся в машину. Я доехал даже быстрее, чем обещал. Консьержка, которая уже давно знала меня в лицо, улыбнулась и даже привстала, здороваясь. Я ей тоже кивнул. У Рунге дверь была открыта. Карл стоял в прихожей и едва я переступил порог, как он приложил палец к губам, помог снять куртку и указал пальцем на дверь комнаты, которая в этом семействе служила и мастерской и студией. Скинув ботинки, я почти на цыпочках прошел в указанном направлении.