Флагелляция в светской жизни
Шрифт:
Когда сумерки стали покрывать город, я встала со стола, включила настенный светильник, и снова уселась на стол. Через какое-то время, папа вернулся домой. "Настя?" Спросил он с недоумением, когда обнаружил что квартира темная, а меня негде нет. "Я у себя!", ответила я ему, не отрывая глаз от окна. Он вошел в спальню. Увидев, что я сижу в том же самом положении, как и пять часов тому назад, он подошел ко мне, и спросил, поела ли я. Я покрутила головой. У меня не было сил разговаривать, потому что чувствовала, что вот-вот, заплачу. Он вздохнул с огорчением, и присел передо мной, на корточках. "Настенька, не обижайся на меня. Я это все делаю, чтобы ты хорошо училась, и приобрела достойную профессию", он стал меня утешать. "Я
После ужена, он отвел меня ко мне в спальню, взбил мои подушки, и я упала на кровать, абсолютно обессиленная. "Прости меня"… Вымолвила я из последних сил. Папа, в очередной раз, погладил меня по голове, накрыл одеялом, и сказал: " Я уже обо всем забыл". Затем, он поцеловал меня в лоб, прошептал мне в ухо: "Ты хорошая девочка", пожелал спокойной ночи, и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Через семь лет папа погиб при исполнении должности.
На поиски приключений
Сейчас модно ехать куда угодно. Были бы деньги. Многие пользуются этим, ездят по свету и привозят а сувениры на память и на удивление друзьям. Сергей, художник и скульптор решил, после удачной продажи своих картин, съездить за новыми впечатлениями в Африку.
Выпив стакан водки и завязав глаза, он шилом ткнул в карту Африки. Выбор пал на Малави, маленькую страну внутри континента.
Как оказалось, по приезде, большинство людей здесь жили, а точнее, бедствовали меньше чем на сто долларов в год. Столичный город представлял собой несколько сотен глинобитных хижин под травяными крышами и три магазинчика. Самым большим зданием был двухэтажный дом на городской площади. Там заседала городская администрация и вершил суд совет старейшин. Единственным приличным местом, оборудованным кондиционерами была гостиница для иностранцев.
Именно туда и поехал Сергей, но вот сувенир, который привез он из поездки, поверг его друзей в настоящий шок. Сувениром была хорошенькая маленькая черная женщина, с почти европейскими чертами лица.
— Знакомтесь, — сказал он дома, — это моя черная жемчужина Омалара или, по нашему, Ольга.
Только после большой порции русского напитка он стал рассказывать о своем приключении.
Первое знакомство.
В городе он познакомился с миссис Хилембой и ее семейством. Миссис Хилемба, высокая и весившая килограммов 150, не меньше, негритянка, была матерью пятерых детей, старшей из которых, Омаларе, недавно исполнилось 17 лет. Это была очаровательная негритянская девушка, от взгляда на которую, у Сергея стало сильнее биться сердце. Вот это та натура, о которой он мечтал всю свою жизнь!
Хилемба слыла первой красавицей в стране, так как представление об идеальной красоте здесь основывается на чрезмерной тучности, а для достижения последней девушек кормят как на убой. Ее дочь Омалара не хотела толстеть, из-за чего мать и дочь часто спорили.
Он попросил обеих женщин стать натурщицами. Но Хилембе было некогда: отец семейства был все время на службе, а на ней был дом и дети. Услышав о гонораре, мама позволила дочери позировать.
Выехав на пленер, Омалара надела широкое цветастое платье своего народа и стала у дерева так естественно, как будто занималась позированием всю свою
— Не пугайся, — говорила она, — крокодилов в этой реке нет.
Стесняясь своего тела. Сергей тоже вошел в воду. Вода была теплая и почти не освежала. А потом: Какая-то неведомая сила поднесла его к обнаженной девушке. Она не отстранилась и оказалась в его руках. Случилось то, что и должно было случиться между двумя молодыми людьми под горячим солнцем и на зеленой траве.
Суд старейшин.
Их приключение не осталось тайным. Этим же вечером Хилемба о чем-то долго говорила с Омаларой на местном языке.
— Завтра мы пойдем к племенному судье! — сказала она на понятном Сергею французском.
На это Омалара что-то грубо сказала на местном языке. Эта фраза была последней каплей. Мать сердито схватила дочь, потащила вон. Омалара упиралась, с мольбой смотрела на Сергея и что-то говорила на местном диалекте.
— Вы турист, и можете делать что хотите, а девушек за прелюбодеяние у нас судят не так как у вас, в России! — сказала Хилемба, — она свое получит сполна!
Вечером на площади стало собираться народ. К Сергею привязался мальчик-гид, обещавший за несколько центов рассказать, что тут будет происходить.
Из уважения к его цвету кожи, Сергею уступили место в первом ряду, около веревки, которой было огорожено место судопроизводства. Не так далеко от него стояла, миссис Хилемба, а ее дочь Омалара стояла рядом, но по ту сторону веревки. Мужчины в честь праздничного дня одели широкие штаны и рубашки. На женщинах просторные платья из местной яркой ткани. Почти все — босиком.
Осужденные стояли в середине огороженного пространства, около деревянного барьера, безропотно ожидая своей участи. Взрослых после суда старейшин отвозили в тюрьму, детей и подростков возвращали родителям. Сегодня самой старшей была женщина лет тридцати. Среди семерых преступников мужского пола самому младшему было лет четырнадцать. Посреди площади возвышался треножник из бревен. Позади треножника стояли полицейские и "должностные лица" племени. Здесь же стояла бочка со стеблями тростника. Какой-то местный чиновник поднял руку. Толпа затихла.
Самая старшая женщина, толстая и высокая Жинескью, была проведена вперед. Женщина глядела безразлично и как-то вызывающе.
Чиновник громко назвал имя осужденной и нарушение — кража из магазина, где она работала. За это ее сейчас должны были наказать в племени, а потом еще отправить в тюрьму на шесть месяцев. После этого один из старейшин подошел к ней и сказал пару слов на местном наречии, а потом сорвал с женщины тряпку — теперь она стояла перед толпой абсолютно обнаженной.
Служитель провел ее к треножнику и приковал за руки к перекладине. Большое черное женское тело было отлично видно толпе и готово для наказания. Сержант полиции вынул из бочки с водой стебель тростника. Это была прямая, но гибкая палка, заботливо обмотанная шнуром с одного конца, чтобы рука не соскальзывала. Он дважды рассек тростником воздух: свист был неприятным. Сергею вдруг стало холодно. "Что же должна чувствовать приговоренная, — подумал он, — если даже смотреть на подготовку к наказанию так жутко?"
— Ей повезло, — сказал гид, по старым законам ей бы отрубили руку!
Маленький гид рассказал, что первые миссионеры, появившиеся у них, были католические патеры, и они-то и запретили старейшинам казнить и калечить своих подданных. Они же ввели палочную систему наказания. Туземцы отнеслись к этому способу чрезвычайно радушно и ревностно, и активно пользуются им до сих пор.
— Раньше, — мальчик показал на двух мужчин, ждущих очереди, — за грабежи или порчу полей виновного могли и казнить, а теперь они подвергаются основательной порке!