Фланкер
Шрифт:
— Благодарю, — отозвался дон Мигель, дружески сжимая руку охотника, — вы — мой настоящий друг, это доказывают ваши прямые речи. Да, я безумец, но что же делать? Я нахожусь в странном положении, где каждый потерянный час может навлечь на меня и на других лиц серьезную беду; я боюсь умереть раньше, чем выполню дело, несчастьем возложенное на меня.
— Вы умрете скорее, если не будете благоразумны. Четыре-пять дней скоро пройдут, а после ваши друзья докончат то, чего вам не сделать.
— Это правда, благодарю вас.
— Однако шум приближается; может быть, это друзья, но быть
Они спрятались в густом кустарнике, совершенно скрывшем их, и ждали с пистолетами в руках приближения едущих.
Вольная Пуля не обманулся: это был действительно Верный Прицел, возвращавшийся с пятнадцатью мексиканцами. Когда они были в нескольких шагах от спрятавшихся, те выехали к ним. Верный Прицел не верил глазам своим и не мог понять, каким образом раненый и почти полумертвый мог не только сидеть на коне так прямо и твердо, но еще и выехать к нему навстречу.
Дон Мигель с торжествующей улыбкой поглядел на него, потом, наклонясь к нему, тихо сказал:
— В любом случае вы хорошо сделали, что приехали с помощью для меня — она мне очень нужна, только сила воли поддерживает меня на коне.
— Вы должны спешить возвратиться в лагерь и, во избежание случайности, лечь на носилки. Крайне необходимо, чтобы вы в самый короткий срок приняли начальство над вашим отрядом. Не ослабляйте же ваши силы в бесполезном хвастовстве.
Дон Мигель, не отвечая, поклонился; он сознавал справедливость замечания Верного Прицела. Сойдя с коня с помощью обоих охотников, он приказал своим людям устроить носилки и, отойдя на несколько шагов от толпы, поддерживаемый охотниками, опустился на траву в ожидании их изготовления.
— Теперь, когда вы в состоянии отвечать мне, воспользуемся предоставленным нам временем и поговорим — вы должны многое сообщить мне.
— Спрашивайте, — со вздохом ответил молодой человек.
— Да, так будет лучше. Кто и как напал на вас?
— Не могу вам сказать; это странная, запутанная история, которую я сам не могу объяснить себе.
— Все равно, расскажите обо всем, что произошло. Может быть, мы, более вас привыкшие к жизни в прериях, разгадаем то, что кажется вам столь таинственным.
Тогда дон Мигель, не заставляя дольше просить себя, поведал о случившемся с ним со всеми подробностями.
При имени Оленя Верный Прицел нахмурил брови.
Когда дон Мигель заговорил о доне Стефано, охотники обменялись значительными взглядами, но когда он дошел до рассказа о том, как в самую трудную для него минуту получил помощь от незнакомцев, рассеявших врагов и пропавших как бы по волшебству, охотники выразили величайшее удивление.
— Вот, — добавил в заключение дон Мигель, — в какую гнусную западню я попал, и, если бы не вы, быть бы мне жертвой. Теперь, узнав все, скажите, какого вы об этом мнения?
— Гм! — произнес Верный Прицел. — Все это и в самом деле очень необычно; в подтексте этого дела кроется темный замысел, проводимый в жизнь с дьявольскими ловкостью и злобой, что и пугает меня. У меня есть некоторые подозрения, которые я и хочу высказать,
— Вы забываете, — с улыбкой ответил Дон Мигель, — что они явились во время жаркого боя, как бы принесенные ураганом, ужасно свирепствовавшим в ту минуту; где уж было думать о разговоре.
— Правда, я не подумал, что спросил, но, клянусь Богом, — добавил охотник, стукнув о землю прикладом ружья, — скоро я узнаю, кто ваши враги, чего они добиваются от вас и где скрываются!
— Лишь только раны мои заживут и силы восстановятся, я немедленно стану искать их.
— Вы, кабальеро, прежде всего должны выздороветь. Возвратясь в свой лагерь, запритесь в нем, как в крепости, и до свидания со мной ничего не предпринимайте.
— Как до свидания с вами? Вы разве намереваетесь меня покинуть?
— Сию же минуту я отправляюсь вместе с Вольной Пулей. Рядом с вами мы не сможем быть вам полезны ни в чем, но вдали от вас мы, вероятно, принесем вам пользу.
— Что вы хотите делать?
— Я хочу с помощью Вольной Пули сорвать маску с дона Стефано — маску, которая по моему убеждению должна скрывать гнусную личность; надо узнать, что он за человек и, наконец, почему он является вашим заклятым врагом.
— Благодарю, Верный Прицел, теперь я спокоен. Отправляйтесь и действуйте, как считаете нужным. Я уверен, что вы исполните все, что только возможно будет исполнить. Но прежде чем расстаться, обещайте мне, как только вы соберете все необходимые справки, передать их мне, не предпринимая ничего против этого человека, которому я лично хочу отомстить.
— Это ваше дело, в чужие дела я не вмешиваюсь, этот человек ваш враг, а не мой. Лишь только мне удастся свести вас друг с другом, я умою руки — делайте, что сами знаете.
— Хорошо, хорошо! — сказал дон Мигель. — Если этот демон попадется в мои руки — так, как он держал в своих меня, — то уж не ускользнет, клянусь вам.
— Итак, решено, мы можем ехать?
— Когда вам будет угодно.
Вольная Пуля присутствовал при этом разговоре с невозмутимым спокойствием, но при последних словах он взял Верного Прицела за руку.
— Одно слово, при настоящих обстоятельствах очень важное.
— Так говорите же скорее.
— Вы хотите открыть, кто этот дон Стефано, как он сам себя величает, и я это одобряю, но мне кажется, что есть вещь посерьезнее этой, за которую мы должны взяться прежде всего.
— Говорите, что именно?
Вольная Пуля оглянулся по сторонам, слегка подался вперед и, понизив голос так, что его едва слышали те, к кому он обращался, строго проговорил:
— Жизнь в прериях нисколько не похожа на городскую жизнь. Там все друг друга знают более или менее, по имени или по личным отношениям, связаны более или менее общими интересами, наконец, между всеми городскими жителями существуют общественные связи, соединяющие их и составляющие, так сказать, одну семью. В прериях это не так; здесь царствуют эгоизм и разобщенность, каждый думает только о себе, действует для себя и, скажу более, любит только себя.