Флэш без козырей
Шрифт:
Надсмотрщик ругался в углу, где были пристроены мои рабы, а Рэндольф стоял перед ним с надменным видом — ну прямо Цезарь собственной персоной.
— Что это еще за дела такие, а? Гром тя раздери! — вопил надсмотрщик, а затем, увидев меня, уже спокойнее произнес: — Посмотрите только, мистер Прескотт, этому вашему негру-неженке не нравятся условия, в которых его разместили. Представляете?
— Что я слышу, Джордж? — спросил я, протискиваясь вперед. — В чем дело, мальчик мой? Изволите воротить нос от своих апартаментов? Чем же они вам так не по нраву, сэр?
Он посмотрел мне прямо в глаза — ни дать ни взять
— Нам не дали сена для постелей, хотя должны были, это входит в те деньги, которые вы заплатили за наш проезд.
— Черте что! Нет, вы слышите? — взвыл надсмотрщик. — Ему кто-то что-то должен! Не пялься на меня своими бельмами, черномазый мерзавец! Постель ему подавай, гром и молния! Ляжешь, где стоишь, или я уложу тебя одним ударом! Да кто ты такой, чтобы тратить на тебя сено? Слишком нежный, чтобы спать на палубе? Чем ты лучше других? Боишься спинку поцарапать? А ну, быстро лег, понял?!
— Мой господин заплатил за то, чтобы нам дали сена, — повторил Рэндольф, глядя на меня, — остальные рабы его получили, только нам ничего не досталось.
— Ну, нет его! Нет больше этого проклятого сена, недоделанный сукин ты сын! Понятно?! — закричал надсмотрщик. — Ну, и что теперь? Да я никогда не слыхал, чтобы…
Я должен был поставить этого чертового осла Рэндольфа на место. Этот дурак все никак не мог понять, что должен вести себя как раб, даже если не чувствует себя таковым. Как он, ко всем чертям, жил на плантациях, прежде чем свалился на мою шею? Нужно быть святым или сумасшедшим, чтобы не видеть и не слышать ничего, что там творится. Теперь же все, что я мог сделать, это играть роль хозяина — доброго, но твердого.
— Ну, хватит, Джордж, — сказал я уверенно, — хватит всего этого. Ложись там, где тебе сказали, неужели ты хочешь отплатить строптивостью за все мое добро к тебе? Ты забыл, что разговариваешь с белым человеком? Ложитесь сейчас же, сэр, говорю я вам! Сию минуту!
Рэндольф вытаращился на меня. Я выразительно посмотрел ему в глаза и у него хватило ума подчиниться, правда, весьма неохотно. Он опустился на палубу и упрямо обхватил колени руками. Надсмотрщик захохотал.
— Если бы этот попрыгунчик был моим, я бы быстро привел его в порядок. Будет лучше, мистер Прескотт, если вы зададите этому негодяю хорошенькую трепку. Сразу станет шелковым. Постельку ему подавай! Иисусе! А может, еще и спинку почесать? Вечные проблемы с этими домашними неграми — покрутившись среди белых, они и себя начинают считать белыми. Пыжатся, что твои павлины, даже самый распоследний из них норовит туда же! Наверняка, когда он был маленький, с ним слишком возились белые леди — уж очень он избалован, скажу я вам. Задайте трепку этому умнику, мистер Прескотт, а то он еще доставит вам массу неприятностей.
Надсмотрщик отошел, бормоча что-то про себя, а Рэндольф чуть улыбнулся.
— Сей джентльмен не лишен воображения. Похоже, когда он был маленький, с ним белые леди не возились. Наверное, он рос среди белых свиней. — Черномазый взглянул на меня. — Нам положено сено. Почему вы не настояли, чтобы он выдал его? Неужели недостаточно, что я прикован цепью, как дикий зверь в клетке, и вынужден питаться помоями? Разве вы не должны защищать меня — вы, кто оставил меня на милость этого белого подонка?!
Я подумал, уж не сумасшедший ли этот парень — не оттого, что он
— Отойдем в сторонку, — предложил я, а затем продолжил, — неужели вам не хватает ума держать рот на замке, а голову опущенной? Где, черт побери, вы себя воображаете — в Палате Лордов? Вы думаете, что это так уж важно, получите вы солому или нет, платил я за нее или нет? Думаете, я приму вашу сторону против белого человека? Да через пять минут об этом будет говорить весь пароход, глупец вы этакий! Забудьте пока о вашем самомнении, говорите скромно и не ведите себя так чертовски вызывающе, иначе вы так и не увидите Огайо!
— Я не нуждаюсь в ваших советах, — вспыхнул он, — лучше бы вы помнили про обязанности, которые на себя приняли. Ваше дело — доставить нас на Север в полной безопасности, а не кувыркаться с белыми девками!
У меня перехватило дыхание — не от его дерзости, а от того, как быстро распространяются новости среди этих негров. Но что-то в его словах заставило меня забыть свой гнев, меня это даже позабавило:
— А что, Самбо, — бросил я, — завидуешь?
Если бы взглядом можно было убить, мой труп уже валялся бы у его ног.
— У меня нет слов, чтобы выразить свое презрение к вам или определить, с чем вы… вы у меня ассоциируетесь, — наконец, проговорил он дрожащим голосом. — Но я не позволю вам подвергать опасности мое освобождение. Эта свинья надсмотрщик, возможно, специально провоцировал меня, в то время как вы предавались пороку. Ваша задача — проводить меня до Канады, и это главное!
Я понял, что подобное высокомерие не пронять ни разумными доводами, ни насмешками, так что уперся руками в колени и резко наклонился прямо к нему:
— Все сейчас имеет значение, ты, черная дворняжка! Я тебе это уже не раз говорил, поэтому придержи свои обезьяньи вопли и отвечай только «Да, масса», как только к тебе обратится кто-нибудь из белых. Только так ты сможешь добраться до Канады — может быть, сможешь. — Я погрозил ему кулаком. — У тебя, видимо, не хватает мозгов в твоем мартышечьем черепе, чтобы понять, что выкидывание штучек вроде сегодняшней — самый верный путь подставить всех нас! Если ты этого не понимаешь, то, клянусь Богом, я тебя научу! Я последую совету этого надсмотрщика, мистер Рэндольф, и задам вам трепку. С вашей спины сорвут пару фунтов мяса сыромятной плетью, мистер Рэндольф! Возможно, тогда вы и поумнеете.
Если вы полагаете, что квартерон не может покраснеть от ярости, то вы заблуждаетесь.
— Вы не осмелитесь! — воскликнул он исступленно. — Меня! Вы, вы…
— Думаете, нет? Не рискуйте своей черной задницей, ставя на это, Джордж, или от нее может остаться лишь половинка. И что ты будешь делать? Заорешь, что, мол я — беглый негр, а этот человек тайком везет меня в Канаду? Подумай над этим, Джордж, и наперед будь умнее.
— Вы… вы мерзавец! — зашипел он. — Про это будет доложено, как только я достигну Цинциннати — вся «Подземка» узнает о том, что за негодяю они доверили…