Флеш Рояль
Шрифт:
Максим вернулся, поставил вазу с розами со стороны Дины, а сам лег и подгреб ее под себя, вдыхая одуряющий запах и чувствуя, как по позвоночнику ползет горячая волна. Дина смешно морщила нос и старалась увернуться от его влажных после душа объятий, но он заводил ей за голову руки, целовал и шептал:
— Просыпайся, Динка! Просыпайся, я все равно не дам тебе спать, моя девочка.
И она открыла, наконец, глаза, и удивленно спросила чуть хриплым после сна голосом:
— Макс, почему ты пахнешь розами?
Он засмеялся, осторожно повернул ее лицо, она увидела цветы, и тогда сама потянулась
А Дина сразу поняла, она гладила руками, целовала и прикусывала, отчего у него пульсировало в висках, а сердце билось как сумасшедшее и толчками разгоняло жар по всему телу. Он поднял ее, оплел руками, и они впились друг в друга совершенно сносящим крышу поцелуем.
Никогда раньше Максим не задумывался, что чувствуют с ним женщины, они и так достаточно на него вешались. В него влюблялись, от него требовали отношений, ему устраивали сцены, и его это лишь разражало и утомляло. А он и не думал интересоваться, его волновали лишь собственные ощущения. Если же вдруг среди них попадалась нормальная влюбленная в него женщина, он еще быстрее прекращал отношения или откупался, стараясь расстаться без скандала.
По-другому было разве что совсем давно, когда он был молодым влюбленным мальчишкой, а Лана еще была его Светкой. Наверное, он продолжал любить ее все это время какой-то ненормальной, извращенной любовью, пока не встретил Дину. Она исцелила его от той болезненной, старой и ненужной страсти. И какой же нежной и горячей оказалась его любимая девочка!
Теперь ему было важно слышать ее сбившееся дыхание, видеть ее глаза, лицо, смотреть, как она вскрикивает и закусывает пальцы, и от этого совсем затуманивался разум, а сознание мелькало где-то в глубине неяркими сполохами.
Максим старался держаться на весу, а Дина наоборот, тянула к себе и вжималась в него, она и так давно заползла к нему под кожу и угнездилась в душе, а теперь он чувствовал в смешанном дыхании, в сплетенных телах, в разгоряченной и расплавленной коже то, над чем когда-то лишь снисходительно посмеивался — и будут двое одна плоть. Прав был тот блаженный, что так говорил, напрасно Максим ему не верил. Они теперь в самом деле одна плоть. Просто потому что по-другому быть не может.
…Они уснули когда за окнами уже давно рассвело, после третьего захода сил не оставалось даже на душ. Максим притянул свою засыпающую девочку к себе, набросил на них двоих простынь и провалился в крепкий глубокий сон без сновидений, ощущая на шее ровное, теплое дыхание.
Глава 32
Динка сидела на диване в гостиной, подогнув ногу, и подрезала розы. Она давно проснулась и, чтобы не будить Максима, ушла вниз, забрав цветы — их нужно было подрезать и сменить воду, прежде всем было как-то не до этого. Только сначала не помешает душ, а то она даже не помнит, как уснула после того безумия, которое с головой захлестнуло их обоих.
У Динки при одном воспоминании холодело между лопатками и покалывало в пальцах. Вчера она долго не могла уснуть, сначала лежала и смотрела
Проснулась от его мокрых прикосновений и горячего шепота, и тут же оказалась втянута в водоворот поцелуев и напористых ласк. Это было совсем не похоже на то первое их «близкое знакомство» в гостиной на диване, рваное, поспешное и… одностороннее.
Сейчас все было иначе. Максим смотрел на нее, словно хотел прочесть что-то для себя, а ей хотелось, чтобы он забылся с ней и совсем ни о чем не думал. И тогда она проверила на нем свои давние догадки — так и есть, его шея оказалась очень чувствительной, и Дина наслаждалась той властью, которую получила над этим большим сильным мужчиной. Ее мужчиной.
Снова между лопатками пробежал холодок. Динка поставила еще одну розу в притянутую вазу, — ей разве что не катить ее к столу пришлось, и воду в ведерке носить, — и в волнении закрыла глаза. Это было настолько невозможно, что просто не укладывалось в голове: Максим Домин теперь ее мужчина, она может хоть сейчас подняться наверх, разбудить его, и все те картины, что сейчас так волнуют и будоражат ее сознание, немедленно воплотятся в реальность.
Он отнес ее в душ, а потом они стояли вдвоем у окна, Максим захотел покурить, а Динка оплетала его руками, прижималась щекой к груди, а он свободной рукой крепко притягивал ее к себе и целовал волосы, потому что оба не могли оторваться друг от друга.
Он так и не докурил, они начали целоваться сначала неторопливо, а потом все неистовей, а там и не заметили, как снова очутились в душе после второго раунда. Дальше Максим уложил ее себе на плечо, и ей зачем-то захотелось поделиться с ним всеми сплетнями и слухами о его постельных предпочтениях, которые до нее доходили, о своих глупых переживаниях и о том, как они с Наташкой под «Мартини» учились танцевать стриптиз. Не забыла также упомянуть курсы на объездной.
Реакция ее задела. Макс ржал так, что в самом прямом смысле чуть не свалился с кровати. А она совсем не собиралась его веселить, напротив, искала сочувствия, хотела пожаловаться, какие иногда идиотские мысли приходят в голову стараниями разных идиотов. Решила обидеться и уйти спать в гостевую комнату.
А пока перелезала через Макса, он перестал ржать, успел ухватить ее за щиколотку и потянуть назад. Она отбивалась вполне по-настоящему, потому что в самом деле разозлилась. И так и не поняла, что послужило причиной, но завелся он с полоборота, и дальнейшее вылилось в самое настоящее безумство, безудержное и исступленное.
У них у двоих совсем слетели тормоза. Когда они на полной скорости влетели на финишную прямую, оба были совершенно без сил. Максима еще хватило на то, чтобы подтянуть ее к себе и укрыть, а Динка вырубилась сразу.
Проснулась уже привычно придавленная его ногой, но в этот раз постаралась выползти из-под завалов, сохраняя достоинство и не разбудив Макса. Немного посидела, посмотрела на своего спящего мужчину, невесомо коснулась губами прикрытых глаз. В качестве «доброго утра» разложила рядом на постели кружевной комплект, а сама после душа снова скользнула в прохладный шелк.