Флетчер Мун — частный детектив

Колфер Йон

— Последствия травмы. Это пройдет.

В моем воображении возник яркий образ чудовища Франкенштейна.

— После операции тебе придется пить обезболивающие таблетки, — добавил доктор. — И наверное, стоит поносить темные очки.

— Зачем? Свет будет вредить глазам?

Доктор Брендан смущенно захихикал.

— Нет, просто чтобы ты пореже смотрелся в зеркало. Некоторое время ты будешь здорово смахивать на тролля.

— На тролля?

— Боюсь, что да. Привыкай к тому, что по меньшей мере

месяца два «страшила» станет твоим вторым именем. А возможно, и первым. И даже фамилией.

Я застонал, и в носу что-то запузырилось.

Доктор Брендан наконец сжалился надо мной:

— Извини, Флетчер. Мне казалось, шутка поднимет тебе настроение.

— Поднимет настроение! — прогундосил я. Каждый слог сопровождался взрывом боли в носу. — Вы сумасшедший?

Врач повесил мою медицинскую карту на спинку кровати.

— Нет-нет, что ты, — светским тоном ответил он. — Просто делаю свое дело.

Доктор Брендан попросил меня сказать, сколько пальцев он показывает, пришел к выводу, что сотрясения мозга нет, и привел из коридора моих родных.

Мама едва не упала в обморок, увидев мое лицо.

— Все не так плохо, как выглядит.

Я попытался улыбнуться, чтобы успокоить маму, но, судя по тому, какое у нее сделалось лицо, лучше бы я не пытался.

— О боже мой, Флетчер… — Она расплакалась. — Когда мы нашли тебя в саду, то подумали, что ты умер. Хейзл услышала шум, и папа вышел наружу. Что случилось? Расскажи!

Я ответил чистую правду, до последнего слова:

— Я увидел, что в саду кто-то есть, и вышел посмотреть. Потом меня ударили клюшкой, а очнулся я уже здесь.

Я старался говорить невозмутимо, будто ничуть не испугался, и вообще… Однако очень трудно сделать хорошую мину при плохой игре, если у тебя все лицо в лиловых кровоподтеках.

Маме захотелось погладить меня по волосам, но ей пришлось ограничиться поглаживанием воображаемой макушки на расстоянии двадцати сантиметров от настоящей.

— Какой ужас! — причитала она. — В нашем собственном саду, прямо у наших дверей… И ты, дурачок, высунулся из дому посреди ночи! Детектив называется!

Мамино сочувствие таяло на глазах.

— Точно, — поддакнула Хейзл. — Ты что, ужастиков ни разу в жизни не смотрел?

Она вдруг достала диктофон и сунула его мне под нос.

— Кстати, можешь описать точно, что почувствовал в момент удара? Я пишу рассказ…

— Хейзл, прекрати! — прошипела мама. — Бедному мальчику больно.

Но моя сестра и не думала отступать.

— Ладно, пусть тогда хотя бы расскажет, какую боль испытывает. Обжигающую? Пульсирующую?

Допросу Хейзл положил конец папа, спросив меня:

— Это как-то связано с твоим расследованием?

— Может быть. Не знаю. Я же всего-навсего разыскивал пропавшую безделушку…

— Ну, неважно.

С расследованием покончено, оно тебя вон куда завело. Мы мирились с твоей детективной деятельностью, считая, что вреда от этого не будет. Я видел, как ты увлечен, и поэтому не запрещал тебе заниматься твоим хобби. Однако с этого дня все расследования только через меня. Уяснил?

Я кивнул. Какой смысл спорить с людьми, которые так нервничают? Можно будет поговорить о расследовании позже, когда мое лицо не будет выглядеть так, что его вид утешил бы и Квазимодо.

Улучив момент, когда родители не смотрели, Хейзл шепнула мне:

— У меня для тебя кое-что есть. — На ее ладони лежал мой блокнот. — Ты обронил его в саду.

— Спасибо, сестрица.

Этим вечером доктору Брендану пришлось нелегко: он был настроен разговаривать со мной, как с четырехлетним, но обстоятельства то и дело вынуждали его переходить на язык тех, кому уже за десять.

— Хочешь леденец? — спросил он.

— Нет, спасибо. А куклы у вас случайно не найдется?

Лицо доктора приняло озадаченное выражение.

— Нет. Но, уверен, у кого-нибудь из сестер…

— Я пошутил. Просто пытаюсь поднять себе настроение.

— Храбрый оловянный солдатик. Теперь давай-ка я попробую объяснить, что будет происходить, когда мы тебя усыпим. — Доктор Брендан достал из кармана носовую шину. — Ну-с, молодой человек. Что это, по-твоему?

— Носовая шина.

— Нет. На самом деле это… ах да, ты прав. Это носовая шина. Какие мы сообразительные, а?

— В моем дипломном курсе был раздел, посвященный оказанию первой помощи при несчастных случаях.

Но доктора Брендана было ничем не пронять.

— Уверен, что не хочешь леденец?

— Да.

— Гм, ладно… Итак, твой нос нужно выправить и наложить на него вот эту штуку. Опухоль уже почти спала, поэтому не стоит откладывать. Вряд ли ты хочешь быть в сознании, когда я начну выпрямлять сломанный нос, поэтому мы сделаем тебе усыпляющий укольчик…

— Вы имеете в виду анестезию?

— Э-э… да, анестезию. И когда ты проснешься, все уже будет ладушки-лады.

— Ах как чудесненько, доктор, — в тон ему ответил я.

Врач пристально всмотрелся в мое опухшее лицо, видимо, заподозрив, что я иронизирую. Полагаю, его подозрения подтвердились.

— Уверяю тебя, больно не будет, — сказал он. — Разве что чуть-чуть.

На это остроумного ответа у меня не нашлось.

Меня переложили на каталку и доставили к месту действия. Анестезиолог воткнул иглу мне в предплечье и вогнал полный шприц какой-то беловатой жидкости.

— Теперь, Флетчер, начинай считать вслух от десяти до одного.

Я так и сделал. Медленно.