Флетчер Мун — частный детектив
Шрифт:
Я бросился к соседним воротам, стараясь двигаться как можно плавнее. Головокружение усилилось, и больше всего на свете мне хотелось улечься прямо под розовым кустом и немного вздремнуть. Мне даже чудилось, что, заснув здесь, и каким-то чудом проснулся бы в собственной постели.
Ладно, еще несколько минут, и можно будет отдохнуть. Зафиксирую улику — и баиньки. Две минуты, не больше.
Наверное, мне и впрямь хватило бы двух минут, если бы кое-что не привлекло мое внимание. На стене дома Мэй плясали оранжевые отсветы. Где-то поблизости горел огонь. Охваченный недоумением,
Я услышал треск пламени раньше, чем увидел его. Черный дым заволакивал сад, поднимаясь густыми клубами от костра рядом с домом Венди. Шатаясь, я подошел поближе, пытаясь разглядеть, что горит. Но увидел лишь кусок рукава, в котором отсвечивали золотистые нити.
Внезапно вспыхнувшее воспоминание заставило меня в ужасе открыть рот. В ирландском танцевальном костюме Мэй тоже поблескивали золотистые нити! Неужели же там, в огне…
— Пожар! — завопил я. От крика моя голова чуть не лопнула, и боль заставила меня рухнуть на колени прямо посреди роз, однако я крикнул снова: — Пожар!
На этот раз противоестественное сочетание боли с наркозом заставило меня вырубиться в считанные мгновения.
Очнувшись, я обнаружил, что каким-то образом оказался ближе к костру. Я был живой, но, судя по ощущениям в многострадальном черепе, едва-едва. Пошатываясь, я поднялся и заковылял к боковой двери дома Деверо, моля бога, чтобы на мой стук вышла Мэй, а не ее отец.
Решив проверить, на месте ли носовая шина, я обнаружил, что держу в руке какой-то почерневший стержень.
«Представляю, что у меня за вид», — мелькнула мысль.
И тут садовая изгородь обрушилась на меня, похоронив под собой.
Глава 6
ДУРНАЯ СЛАВА
Когда я очнулся в своей больничной палате, старший инспектор Фрэнсис Куинн листал журнал «Путь женщины», который явно взял со стойки в приемном покое.
— Экая крепенькая, розовенькая… — бормотал он.
Внешне инспектор был вылитый бульдог, разве что был начисто лишен обаяния, свойственного этим собакам. Взгляд его черных, глубоко посаженных глаз был цепким, как бульдожья хватка, а когда инспектор говорил, его толстые щеки и двойной подбородок сильно колыхались. Умом я понимаю, что это вряд ли возможно, но мне всегда казалось, что между инспектором и его женой, директрисой Куинн, есть определенное родственное сходство.
Несмотря на серьезность моего положения, разум мой, похоже, все еще пребывал в мире грез, потому что мне вдруг начало мерещиться всякое. Так, в руке Куинна откуда-то взялся трезубец. Это грозное оружие очень подходило к его внешности.
— Ты грешник, Мун! — взревел инспектор. — Теперь ты мой, и я буду поджаривать твою душу на адском вертеле до скончания времен!
Под моей больничной койкой разверзлась огромная огненная яма.
— Воображаешь себя несгибаемым? — продолжал Куинн. — У нас тут найдется пара парней, которые скатают тебя в мяч и сыграют тобой в хёрлинг. А когда им надоест, я сотру твою душу в порошок и швырну ее собакам.
И мы стали проваливаться вниз, вниз, вниз, и в ушах моих грохотал демонический хохот старшего инспектора
Ну да, да. Готов признать, что не все из этого произошло на самом деле.
— Флетчер! — закричал инспектор, возвращая меня к реальности, куда я определенно не стремился. — Ты меня слышишь?
Я приподнялся на локтях.
— Да… О боже, с Мэй все в порядке?
Куинн сосредоточенно нахмурился.
— Конечно. Правда, она лишилась костюма, но папа запросто купит ей новый.
Костюм! У меня отлегло от сердца. Так это был всего лишь костюм!
— Хорошо. Это прекрасная новость. Вы схватили поджигателя?
Куинн повертелся в кресле, широко расставив ноги.
— Полагаю… да. Мы схватили его.
— И кто же он?
Двое маячивших у двери полицейских недоуменно переглянулись. В конце концов инспектор ответил:
— Я вижу его перед собой.
Вроде бы ничего сложного, но до меня не дошло.
— Что?
— Поджигатель. Я вижу его перед собой. Мы все видим, кроме тебя.
Значит, все в палате видят поджигателя, кроме меня… Следовательно, поджигатель в палате… И этот поджигатель…
— Ох, секундочку!
Куинн уперся подбородком в сложенные руки.
— Смотрите внимательно, парни. Отрицание века, вот что сейчас будет происходить.
Я замер в постели.
— Поджигатель? Я?
— О! Признание. Слишком просто.
Куинн раскурил толстую сигару, с шумом втягивая дым.
— Я невиновен, — заявил я.
— Может быть, — согласился Куинн, — Но я не могу игнорировать факты. На месте поджога был обнаружен известный любитель лезть не в свое дело, с дымящимся факелом в руке. Очевидно, в твоем замутненном сознании возникла мысль, что Мэй ответственна за вчерашнее нападение на тебя. Вот ты и решил отомстить. Тебе сильно повезло, парень, что никто не пострадал.
Моя жизнь. Что с ней будет?
Я позволил себе произнести всего четыре слова:
— Я требую своего адвоката.
На самом деле у меня нет адвоката. Откуда ему взяться, мне же всего двенадцать! Но я подумал, что, может, Куинн малость сбавит обороты, узнав, что вот-вот сюда явятся мои законные представители. Конечно, он не должен был разговаривать со мной в отсутствие родителей.
Они появились пять минут спустя и выглядели не очень-то жизнерадостно. Если быть более точным, они выглядели ужасно расстроенными и взбешенными одновременно. Мама уверяла, что все будет в порядке, при этом нежно сжимая носок моей ноги — единственную часть тела, которая не болела после «ареста». Папа метался по палате, грозя разнести на части все вокруг, включая меня и мебель.
— Забудь, что я говорил раньше! — заявил он. — С этого дня любые расследования под запретом. Твоя лицензия аннулирована. Тебе ведь двенадцать лет, Флетчер! Когда ты наконец станешь вести себя как все нормальные дети?
Услышать такое было больнее, чем пощупать сломанный нос. Я знал, что я немного не такой, как все, но никогда не думал, что я ненормальный.
— Я веду себя нормально, — прошептал я. — Как могу. В спорте мне все равно ничего не светит.
Папа перестал метаться.