Флибустьерские волны
Шрифт:
Вошел господин Пушкин, бережно и чуть ли не благоговейно держа перед собой на вытянутых руках саблю в ножнах. Остановившись навытяжку, протянул ее Мазуру:
– Вот, полюбуйтесь, Джонни. Единственное, что удалось спасти во всех перипетиях и странствиях...
Поднявшись из кресла, сделав соответствующее торжественному моменту лицо, Мазур осторожно взял у него саблю, стал разглядывать с неприкрытым восхищением. Мысли его, правда, были абсолютно противоположны выражению лица...
Хорошая сабля, сразу видно, настоящая. Отлично сохранилась. Одна беда – моряк при государе императоре никак не мог бы такую саблю носить.
А впрочем, это ни о чем еще не говорило. Даже сейчас можно подыскать убедительное объяснение: ну, скажем, господин Пушкин и в самом деле происходил из Российской империи, в самом деле воевал у белых, а потом эмигрировал и немало постранствовал по свету. Все до одной реликвии славного прошлого он в этих скитаниях растерял, но душа жаждала материальных следов лихой юности – вот он и повесил на стену что смог достать. Благо профаны вроде кладоискателя Джонни в жизни не заметят несоответствия... Одно ясно: Мазура они считают кем угодно, только не русским разведчиком, иначе не стали бы подсовывать такую туфту...
Он бережно вернул саблю хозяину. Наталья вкрадчиво просила:
– Дедушка, милый, ты не забыл, что тебе пора...
– Ну как же, как же! Спасибо, что напомнила...
Показалось Мазуру или обе реплики в самом деле прозвучали с некоторой фальшью, словно в исполнении не самых лучших актеров на свете? Но ему оставалось плыть по течению – в надежде, что замаячит какая-то определенность, вынырнет нечто новое...
Наталья грациозной козочкой прянула к окну, посмотрела вниз, на тихую улицу. Обернулась, улыбаясь облегченно, пронеслась через комнату и повисла у Мазура на шее. Интересно, подумал он, глянув через ее плечо на доступный взгляду кусочек улицы, на месте ли пресловутые кубинцы? Будем надеяться, что Лаврик знает, как лучше всего поступить...
Наталья, не теряя времени, потянула его за рукав в сторону другой двери, и Мазур, конечно же, подчинился. Коротенький коридор, невысокая лестница на первый этаж – и они оказались в уютной девичьей спаленке, куда Мазур вошел без всякого смущения, поскольку в подобных местах бывал не раз, да и с хозяйкой светелки они, если рассудить, были не чужие, после известных забав на палубе «Черепахи».
– Выпьешь чего-нибудь?
– Ну конечно, – сказал Мазур. – Что за кладоискатель без стакана в руке, особенно когда он – в женской спальне?
Наталья отошла к небольшому бару, мимоходом слегка отдернув занавеску на окне, хотя логичнее было бы поступить как раз наоборот. Стукнула дверка бара...
Мазуру помогла профессиональная реакция.
Он успел увернуться от летящей в голову бутылки, посланной с силой и метко, но и она с жутким звоном разлетелась вдребезги, ударившись о стену. Следом полетели два бокала – но их он отбил уже без всякого труда – локтем, ребром ладони. Бокалы точно так же звонко рассыпались, теперь полкомнаты оказалось усыпано стеклянным крошевом.
«Какого черта?» – возопил он мысленно, уже соображая, что, похоже, началось, пусть и неизвестно что...
Наталья, золотце обаятельное, отскочив в угол, обеими руками рванула на себе блузку, вмиг превратив себя в полуголое растрепанное создание,
Мазур без особого труда уклонился, спасши физиономию от удара десяти коготков, легоньким толчком локтя мастерски подбил атакующую фурию, изменив ее направление движения и скорость. Она прямо-таки впечаталась в угол, и испустила пронзительный визг. Мазур прекрасно знал, что особой боли ей не причинил – но она все равно орала, словно кожу сдирали живьем.
Догадываясь в общих чертах, во что он во исполнение Лавриковых инструкций влип, Мазур молниеносным взглядом окинул место действия, выбирая из двух возможных путей отступления один. Предпочел не дверь, а окно: оно, в отличие от двери, вело не в недра дома, а прямо на улицу, стекол там не было, только жалюзи и занавеска.
Опоздал, увы. В чем его вины не было, конечно. За окном замаячила огромная фигура, заслонившая дневной свет. Знакомая, что характерно, фигура...
А дверь с грохотом распахнулась, и вошел инспектор Пэриш – меланхоличный даже сейчас, с пистолетом в руке. Во рту у него по-прежнему торчала незажженная трубка.
– Так-так-так, – сказал он с некоторой грустью, словно скорбел о несовершенстве погрязшего в грехах рода человеческого. Остановился на пороге и, целя Мазуру куда-то в район живота, небрежно приказал: – Старина, будьте так добры, отойдите в дальний угол и руки держите на виду, а то, знаете, возможны печальные инциденты...
Ничего не поделаешь, сила и солому ломит. Мазур отступил в помянутый угол, где был далек как от окна, так и от двери. Так и стоя на пороге, инспектор, печально качая головой, озирал комнату, выглядевшую теперь крайне предосудительно: все вокруг усыпано битым стеклом, в воздухе стоит острый запах разлившегося виски. «Сколько добра зря пропало», – машинально подумал Мазур, а в углу скорчилась на полу, громко всхлипывая, растрепанная девушка в разорванной одежонке. Классическая картина предотвращенного в последний момент гнусного преступления, если кто не понял.
В общем-то, особой тревоги Мазур не испытывал. Бывали переплеты и похуже. Стандартная ситуация, шаблонная, убого исполненная… Переживать пока не стоит. Все это ради чего-то да затеяно – не просто так, из желания поглумиться. Сейчас начнут давить, пугать, чего-то требовать. Даже интересно – чего? Скверно, если это чья-то разведка, на задании можно заранее поставить крест. Хотя, кто знает, не будем спешить...
– Ай-яй-яй... – вздохнул инспектор Пэриш. – А казались таким приличным молодым человеком... Не хочу делать скоропалительных выводов, но у меня уже появились свои соображения по поводу всего здесь увиденного, и трудновато будет вам меня разубедить...
– А попытаться-то можно? – спросил не потерявший присутствия духа Мазур.
– Ну что же, попробуйте, – великодушно разрешил инспектор, пожимая плечами. – Когда придет ваше время и я разрешу вам говорить. А пока что извольте помолчать, мне хотелось бы выслушать девушку, с учетом общей обстановки крайне напоминающую потерпевшую...
За его спиной возник злорадно ухмылявшийся сержант де ла Вега, со здоровенным револьвером в лапе. «Перебор, право, – подумал про себя Мазур. – Непременно револьвер, огромный, никелированный... Дешевка какая! Вестернов насмотрелся...»