Флин Райдер. Последний из Тёмного королевства
Шрифт:
Для Флина это станет самым большим выступлением в его жизни. Он должен будет остановить Барона. Только хотелось бы ему знать как.
– Все знают, что им делать, верно? – спросила Стайлан, забираясь в фургон отца. – Тогда всем удачи! Увидимся в Вардаросе!
Флин почувствовал крепкую руку на своем плече. Он поднял глаза. Это был Барон.
– Сегодня тебе получше, Райдер? – тихо спросил он. Барон был одет в форму управляющего манежем, его волосы были аккуратно зачёсаны назад и собраны в хвост. Он делал так только на время выступления.
Флин постарался унять дрожь в ногах.
– Свеж, как огурец, сэр.
Холодные
– Так что никаких... сомнений, верно? Мне бы не хотелось считать, что ты не целиком предан делу.
«Он знает», – с тревогой подумал Флин. Но юноша выдал храброе выражение лица.
– Целиком, сэр. Не беспокойтесь.
Барон холодно улыбнулся.
– Тогда увидимся в Вардаросе. Удачи тебе сегодня.
Он забрался в свой фургон вслед за Стайлан, и они медленно тронулись с места. Колёса оставляли полосы в грязи.
Энди помахал Флину из фургона перед ним.
– Увидимся в Вардаросе! – крикнул он. Они с Ульфом кивнули ему с заднего сиденья своего фургона.
– До скорого! – сказал Флин. Когда он помахал им на прощание, внутри у него всё сжалось. Энди был добр к нему, но, скорее всего, их пути больше не пересекутся.
– Райдер! Одноглазый желает знать, едешь ты или нет, – Бакенбард глянул на Флина сверху вниз с кучерского сиденья.
Флин не отдавал себе отчёта в том, что всё ещё стоял у фургона, на котором они отправлялись в дорогу. В руках он сжимал одно из колёс, которое было покрашено золотой краской. Он поднял глаза на близнецов. Лэнс стоял позади них, подвязывая последнюю часть брезента, который скрывал фургон, выкрашенный под стать официальному экипажу Короны.
– Ну, раз уж ты так вежливо об этом просишь, как я смею отказываться? – Флин поднялся на фургон, косясь на Лэнса. Он уселся на единственное свободное место рядом с ним. Лэнс даже не взглянул на него.
До этого они ни разу не ссорились. Конечно, они подтрунивали друг над другом в приюте. Лэнс отличался тем, что утаскивал расчёску Флина и клал туда, где тот не мог её отыскать (например, рядом с мусорным ведром). А каждый раз, когда Флин видел паука, восьминогое существо таинственным образом оказывалось на подушке Лэнса. Но независимо от того, кто был разыгран, конечный результат всегда был одинаков: оба мальчика сначала кричали, а потом поражались изобретательности другого. Их драки, если их вообще можно было назвать драками, никогда не длились дольше десяти минут.
Но теперь он не был уверен, что они когда-либо помирятся. Эта ссора была велика. Единственное, чего он не мог понять, так это почему Лэнс до сих пор не сдал его Барону. Что ещё хуже, в какой-то момент сегодня всё будет решено. Флину не нравилось думать об этом. Он просто хотел отыскать способ призвать Лэнса к разуму – он не мог позволить Барону украсть награду за находку принцессы.
Флин вздохнул. Уход из цирка также означал, что у него не будет денег, чтобы помочь мисс Клэр с приютом.
«Простите, мисс Клэр, – подумал Флин, когда они тронулись с места. – Однажды я найду способ заработать денег, чтобы помочь вам. Ну, знаете, если я не напортачу сегодня и не окажусь в подземелье замка на веки вечные».
Но, прежде чем он смог придумать хоть один сценарий, который не закончился бы тем, что его заковывают в наручники и подвешивают за куртку в центре пустыни, оставляя на съедение стервятникам,
С крыши их приюта замок казался не более чем крошечной точкой на горизонте. Теперь же, когда они подъехали к нему ближе, Флин мог разглядеть всё его великолепие. Лэнс тоже смотрел на крепость с благоговением. Они направлялись к мосту, соединявшему крепость с королевскими землями. Остров возвышался горой. Королевский дворец раскинулся на самой её верхушке. От него вились серпантины мощёных улочек, на которых стояли деревенские дома и лавки. Всё было в зелени. Но дворец явно был центральным элементом: его бирюзовые башенки поднимались так высоко в небо, что казалось, они вздымаются выше пушистых облаков, которые были показателем идеальной погоды.
– Воу, здесь очень много стражи, – сказал Лэнс, заговорив впервые с тех пор, как они отчалили. Флин наблюдал, как он почёсывает левую бровь. – Вы только взгляните на это!
Несколько гвардейцев стояли на крепостной стене, другие плыли на кораблях по воде. Как Барон думал, что они смогут совершить ограбление под присмотром стражи, можно было только догадываться. «Мог ли он желать нашего провала? – задумался Флин. – Нет. Барон хотел заполучить сокровища, но и не хотел брать на себя вину за это». Раздавшийся цокот копыт заставил его поднять глаза.
Более дюжины гвардейцев на белых конях строем скакали к своим повозкам. Каждый стражник смотрел строго вперёд перед собой, как и их скакуны, украшенные пурпурными и золотыми поясами, перекинутыми через сёдла. На их шеях висели медальоны с символом Короны – солнечного диска с лучами. Тут один пони отделился от отряда и, пыхтя, скаканул к их фургону.
– Максимус! Максимус! Притормози! – услышал он окрик гвардейца.
Флин напрягся, когда пони резко остановился, принюхиваясь к их экипажу. Конёк огляделся и посмотрел им в глаза – что было жутко, – затем громко заржал и поднялся на дыбы. Сердце Флина забилось чаще.
Гвардеец догнал пони на своей лошади и схватил поводья Максимуса свободной рукой.
– Максимус, они из цирка! Извините! – сказал он Граббингстонам. – Нам он всё еще требуется, чтобы перестать считать, что в каждом проезжающем неизвестном фургоне есть преступники.
Мальчики нервно засмеялись.
Максимус посмотрел на Флина всезнающим взглядом и снова заржал, когда стражник оттаскивал его. Создавалось впечатление, что это животное почуяло их задумку. Флин понадеялся, что их дороги больше никогда не пересекутся!
Когда горизонт вновь был чист, они пересекли мост и въехали в деревню. Флин заставлял себя не смотреть на плакаты «РАЗЫСКИВАЕТСЯ», которые он видел по пути (на многих был изображён Лэнс Арчер, но он мог поклясться, что на одном плакате был изображён человек, похожий на Влада). Вместо этого он стал смотреть на улицы. Они были битком наполнены народом. Люди были одеты в парадные наряды со своими лучшими шляпами. Они заглядывали в лавки и магазины под пурпурными эмблемами с солнцем. Родители держали детей высоко на плечах и показывали им все украшения. На площади играли музыку, а цирковые фургоны громыхали, петляя по дороге, заполненной повозками и телегами. Тут продавали всё: от цветов и угощений до фонариков, которые будут запущены в небо в честь пропавшей принцессы в завершение празднества. До сих пор Флин видел эти фонари только издалека.