Флорис. «Красавица из Луизианы»

Монсиньи Жаклин

Вернулся Жорж-Альбер. Он гордо восседал на красивой рыжей кобыле и тащил за собой на уздечке великолепного серого в яблоках жеребца. Не произнося ни слова, Флорис помог Батистине подняться. Та упрямо смотрела в землю, надув губки.

— Как ты себя чувствуешь, ты можешь скакать на лошади? — почти нежно спросил Флорис.

Батистина утвердительно кивнула головой. Она поставила ногу на руку Флориса и с его помощью взлетела в седло. На какую-то секунду их тела соприкоснулись. Глаза Батистины сверкнули и мигом погасли. Флорис не мог с уверенностью сказать, не привиделось ли ему это. Он на мгновение прижал девушку

к себе. Она вздрогнула и вырвалась.

Батистина села верхом и продолжала упрямо избегать встречи со взглядом юноши. Флорис терялся в догадках, что бы это могло значить. В конце концов он пришел к выводу, что за долгие годы странствий отвык от общения с женским полом и теперь должен осваивать эту сложную науку заново.

«Но ведь она уже была близка с мужчинами… И не с одним… Возможно, их даже было много… Мне, наверное, следовало просто опрокинуть ее, как последнюю шлюху… Распутница… мерзавка… строит из себя…» — мысленно говорил себе Флорис, поглядывая на Батистину, с безмятежным видом скакавшую рядом.

Молодые люди пересекли поляну. Солнце уже начало склоняться к закату.

Они проезжали мимо множества окровавленных, изуродованных трупов. На поляне уже появились похоронные команды. Могильщики собирали мертвых и укладывали их рядами. Батистина прикрыла глаза рукой. Вокруг каркали вороны. В небе кружили стервятники, постепенно приближаясь к земле. Батистина безмолвно смотрела на жуткую картину, ее тошнило…

Батистина и Флорис поднялись на тот самый холм, из-за которого несколько часов назад появились французские гвардейцы. Появились для того, чтобы через несколько минут пасть от пуль англичан. В ушах Батистины до сих пор звучали слова: «Господа англичане, мы не станем стрелять первыми!»

Девушка едва сдержалась, чтобы не закричать от ужаса. За холмом простиралось поле брани, еще вчера засеянное овсом и пшеницей. Она покачнулась в седле. Флорис быстро приблизился к ней, чтобы скакать бок о бок и поддержать, если потребуется. Он-то знал, какое впечатление может произвести поле битвы на того, перед кем подобное зрелище откроется впервые. Здесь все выглядело в тысячу раз ужаснее, чем на Поляне: земля была перепахана артиллерией и представляла собой месиво из грязи, крови и кусков человеческого мяса. Растерянный взгляд Батистины скользил по лошадям с развороченными животами, по трупам солдат с оторванными руками, ногами, головами. Изредка слышались стоны: раненые просили пить, некоторые в бреду звали матерей и любимых. Жерла пушек еще дымились. Оставшиеся в живых солдаты тушили пожар. Флорис заметил, что лицо Батистины стало серовато-желтым, прозрачным. Сейчас она была похожа на догорающую свечу… Нос заострился, глаза ввалились… Он хотел поддержать девушку, но она оттолкнула его руку:

— Оставь меня! Мне никто не нужен! В особенности — ты! Ты… Ты… все время меня оскорбляешь, не имея на это никакого права!

— Ты всего-навсего солдатская девка! — закричал в отчаянии Флорис.

Она уже хотела обругать его последними словами, когда позади них послышались крики:

— Майский Цветок! Голубая Стрекоза! Золотая птица с жемчужным ожерельем и грациозная богиня с нефритовыми глазами спасли вас от гибели! Но какое несчастье постигло вашего Ли Кана! Какое несчастье!

В любых других обстоятельствах Флорис и Батистина непременно бы расхохотались, увидев такую

картину: впереди Федора и Адриана скакал обезумевший китаец, размахивая половиной своей косы, которую держал в руке. Он подъехал к Батистине и, чуть не плача, показал ей остатки того, что было предметом его гордости.

— Острый Клинок отрезал мой гордый хвост дракона! А я, как истинный сын Поднебесной империи, подобрал мою драгоценность, — печально промолвил он и отчаянно зарыдал.

— Ох, барин! Какое счастье, что ты нашел маленькую барыню! Клянусь Святым Владимиром, жаркая была битва! — гудел Федор, шумно втягивая носом воздух. На его изуродованном лице появились новые раны, но он, казалось, был этим очень доволен.

— Дорогая сестричка, ты заставила нас поволноваться! Флорис просто с ума сходил от горя! Наконец-то мы все вместе! — сказал Адриан, нежно прижимая к себе Батистину.

Она тайком взглянула на Флориса. Тот, почувствовав ее взгляд, отвернулся.

«Господи, опять что-то не так! Опять что-то разладилось!» — подумал про себя Адриан.

Жорж-Альбер заворчал, недовольный тем, что на него не обращают внимания.

Батистина высвободилась из объятий Адриана и спросила:

— Но что произошло с бедным Ли Каном и его косой?

— Несчастье, Голубая Стрекоза! Великое несчастье, которое заставит меня вечно сожалеть о моей потере! — громко всхлипывал Ли Кан.

— Видишь ли, маленькая барыня, после взрыва я обнаружил, что Ли Кан болтается на дереве. Он зацепился за ветки своей проклятущей косой. А тут уже со всех сторон бежали «красные мундиры»! Ну, мне и пришлось, чтобы побыстрее стащить его с дерева, перерубить косу! — объяснил Федор и для верности помахал саблей.

— А когда мы тебя искали, дорогая сестренка, мы вновь оказались на том же самом месте, и он нашел свою драгоценную косу, но это привело его в еще большее отчаяние.

Батистина грустно улыбнулась. Она вдруг поняла, какие чувства владели Ли Каном, похлопала свою лошадь по шее и подъехала к китайцу.

Батистина поцеловала Ли Кана и попыталась его утешить:

— Дорогой мой Ли Кан, все это, конечно, ужасно! Такая жалость! Ты пережил страшное разочарование…

Я тоже, как и ты, очень несчастна… Меня тоже постигло разочарование… Но не отчаивайся, твоя коса снова отрастет, уверяю тебя!

«Хотелось бы мне знать, о каком таком разочаровании она говорит! Если уж кто и может считать себя разочарованным, так это я!» — подумал Флорис, задыхаясь от подобной наглости дерзкой девчонки.

Он почувствовал, как волна ярости поднимается в нем.

Ли Кан перестал причитать.

— Голубая Стрекоза умна, как ясноглазая богиня с серебряными пальцами, и добра, как маньчжурская летучая мышь! Она всегда может рассчитывать на кинжал Ли Кана, покрытый смертоносным ядом зловонного паука! — сказал китаец, растягивая губы в улыбке.

Адриан взял под уздцы лошадь Батистины и повел за собой. Маленькая группа всадников двигалась к французскому лагерю. Внезапно молодой граф де Вильнев дал знак остановиться. Им навстречу выехал король, окруженный толпой высших офицеров, среди которых находился и Морис Саксонский. Его величество пожелал осмотреть поле битвы. Иногда Людовик останавливался, пожимал руки тем, кто особенно отличился в ходе сражения, поздравлял всех с победой, говорил ободряющие слова раненым.