Флорис. «Красавица из Луизианы»
Шрифт:
— О, ради Бога, не извиняйтесь, сударь! Мне было так интересно смотреть на вас и слушать все ваши приказы! Это все так ново для меня! — жеманно улыбнулась Батистина.
За всю свою жизнь в Сан-Мало и в различных портах Бискайского залива Легалик никогда не видел такой красивой девушки, похожей на сказочную фею. Как и все на борту «Красавицы из Луизианы», он чувствовал, что у этой прекрасной путешественницы есть какая-то тайна. Ее единственной спутницей была лишь маленькая обезьянка, веселившая всю команду. Легалик был недалек от мысли, что Батистина — это принцесса, скрывающаяся под вымышленным именем.
Батистина
Легалик был крепким молодым человеком двадцати восьми лет от роду, с несколько квадратным красноватым лицом. У него был ясный взгляд человека, который бороздит морские просторы с десятилетнего возраста.
Жорж-Альбер влез на бизань-мачту и посмотрел на зеленоватые волны. На северо-западе еще виднелась полоска французской земли. Ни Жорж-Альбер, ни Батистина не могли знать, что в эту минуту Флорис в отчаянии метался по причалам Бордо.
— Хорошо ли вы спали, мадемуазель, в эту первую ночь на море? — осведомился Легалик.
— Благодарю вас, сударь, моя каюта очень маленькая, но удобная и приятная. Я слышала про морскую болезнь, но я никогда еще не чувствовала себя так хорошо, да и Жорж-Альбер тоже. Сегодня рано утром какая-то большая белая птица села ко мне на окошко. Она разбудила меня, и я угостила ее сухариком, — со смехом сказала Батистина.
— Мадемуазель, я надеюсь, вы спали не с открытым окном? — с испуганным видом спросил Легалик.
— Да, конечно, с открытым. А что, нельзя? — небрежно спросила Батистина.
— Хвала Господу, с вами ничего не случилось! Мадемуазель! Ночь на море очень опасна для спящего, Надо хорошо закрывать все щели. Если в каюту влетит злой морской дух, он может превратить вас в паралитика или во что-нибудь похуже… А если на вашу одежду попадут капли дождя, он поселит там отвратительных червей! — воскликнул Легалик, ужасно суеверный, как и все моряки-бретонцы.
Батистина сделала круглые глаза. Жорж-Альбер презрительно осклабился.
— Но не хотите ли, мадемуазель, осмотреть «Красавицу из Луизианы»? — спросил Легалик, предлагая девушке руку.
— О, да! С удовольствием!
Батистина тотчас же грациозно оперлась на протянутую руку и коснулась кончиками пальцев гранатового мундира с черно-золотыми обшлагами, свидетельствовавшими о том, что Легалик, будучи офицером торгового флота, мог отчасти зависеть и от его величества короля.
Старший помощник увлек девушку вверх по трапу, ведущему на полуют. Взбираться по узеньким ступенькам было неудобно, и Батистина порадовалась, что надела утром простенькое свободное коралловое платьице, у него были совсем небольшие фижмы из конского волоса, и оно очень подходило для подобного путешествия.
Легалик воспользовался тем, что трап был узкий и крутой, и взял Батистину за руку, чтобы помочь ей преодолеть подъем.
«Ах, он просто очарователен! Решительно, я обожаю корабли, морской флот, морские путешествия и моряков! — подумала Батистина, глядя на своего кавалера снизу вверх. — Как же правильно я поступила, что уехала!»
Девушка ступила на полуют. Ее опьянил вольный, чуть солоноватый воздух свободы.
Батистина склонилась над бортом — посмотреть на хлопья пены, кипевшие в кильватере. Она покачнулась и едва не упала — закружилась голова от неожиданно
— Обопритесь на меня, мадемуазель, палуба у нас с наклоном, — заворковал Легалик, воровски прижимая Батистину к себе. — «Красавица из Луизианы» — это большой корабль, его водоизмещение — тысяча тонн, а место, где мы сейчас находимся, самое высокое на всем корабле. Да, да! Мы сейчас примерно в сорока футах над уровнем моря, а осадка у нас — двадцать восемь футов…
Казалось, Батистина слушает Легалика с превеликим вниманием. Тот прочистил горло — девушка все больше приводила его в смущение. Морской воздух явно пошел ей на пользу. Еще никогда она не была такой красивой. В ее глазах отражались волны, и эти голубые озера сияли глубже и ярче, чем обычно. Долетавшие до щечек морские брызги оживили цвет лица, а ее длинные белокурые волосы, небрежно подхваченные голубой лентой, трепетали на ветру и вспыхивали тысячами искр под лучами солнца.
Батистина ни о чем не сожалела, она не чувствовала никаких угрызений совести, но просто откровенно радовалась тому, что сыграла злую шутку с Флорисом и королем. Все произошло с поразительной быстротой. Жанна-Антуанетта проявила искреннюю заинтересованность в судьбе подруги и невероятную чуткость. Батистине не пришло в голову, что ее дорогая подруга, обрадованная тем, что король достанется ей самой, подарила несчастной беглянке часть своего гардероба и десять тысяч ливров вовсе не бескорыстно. Она также снабдила Батистину рекомендательными письмами, адресованными капитану корабля, и свидетельством на владение плантацией индиго в окрестностях Нового Орлеана с четырьмя десятками рабов, да еще и счетом в банке Нового Орлеана с солидной суммой впридачу. Батистины де Вильнев-Карамей больше не существовало, ее место заняла мадемуазель Бургиньон. Она отбыла к неведомым берегам, обладая довольно большим состоянием.
«А когда я там как следует устроюсь и, быть может, даже выйду замуж за того, кто мне понравится, я пошлю за Элизой, тайно, разумеется!» — подумала Батистина.
— У нас в бортах проделаны специальные люки, в которых при малейшей опасности появятся жерла пушек. Первая батарея стреляет 18-фунтовыми ядрами, вторая — 12-фунтовыми. Как вы, наверное, отдаете себе отчет, мадемуазель, ваша честь отлично защищена… — продолжал Легалик, все более и более возбуждаясь.
Батистина вздрогнула, Погрузившись в свои мысли, она не очень внимательно слушала объяснения помощника капитана.
— Но разве… хм… разве мы находимся не на торговом судне? — невинно спросила Батистина.
Легалик снисходительно усмехнулся.
— Да, мадемуазель, «Красавица» перевозит различные грузы, но вот уже несколько лет все корабли хорошо вооружают. Посмотрите на наш караван, мадемуазель, — продолжал трещать Легалик, гордый тем, что может продемонстрировать свои глубокие познания. Он указал рукой на окружавшие их корабли: — Вот «Пчелка» и «Приключение», это тоже торговые суда, но у каждого по тридцать люков, то есть у каждого на борту тридцать пушек. «Маршал д’Эстре», «Медея» и «Возлюбленный» — настоящие боевые корабли первого класса, у каждого на борту по 120 пушек и по 800 человек команды. А вон там идут фрегаты, галиоты, две бригантины… Итак, наши торговые суда под надежной защитой. Уверяю вас, мадемуазель, корабли его величества Людовика XV могут не бояться пиратов! Клянусь!