Флоту - побеждать!
Шрифт:
Изо всех казематов 'Сикисимы', ещё не успевшего лечь на курс отворота повалило чёрным дымом.
– Хрен я вас теперь отпущу, тамагочи долбанные, - зло подумалось Степану. Решение созрело мгновенно.
– Поднять сигнал: 'Поворот семь румбов влево вдруг. Иметь строй уступа влево. ФЛОТУ - ПОГОНЯ!'.
Глава 14. Флоту - побеждать!
Первым повернул на назначенный курс 'Ретвизан', через полминуты то же сделал 'Цесаревич', а подождав ещё столько начала поворачивать и 'Победа'. Во время изменения направления
'Цесаревич' практически не обстреливался с самого начала боя - корабли противника предпочитали бить сначала по 'Ретвизану', а потом по 'Победе' с 'Пересветом'. Так что для комендоров броненосца это было не сражение, а просто именины сердца - знай себе аккуратненько определяй дистанцию до 'Асахи', пристреливайся, когда чужие всплески не мешают, и открывай беглый огонь всем бортом. А тебе никто не мешает. Никто и ничто. Ни всплески вражеских снарядов, ни их взрывы на твоём корабле, ни дым пожаров - полигон да и только...
– Адмирал поднял сигнал 'Иметь шестнадцать узлов', - крикнул сигнальщик.
– Думаю, что сможем, - пожал плечами командир броненосца и немедленно продублировал приказ Макарова в машину.
– А вы, Дмитрий Всеволодович, я думаю, уже можете начинать всем бортом.
– Ждал только вашего приказа, - весело отозвался старший артиллерист лейтенант Ненюков, и немедленно стал передавать в орудийные башни соответствующие указания.
'Цесаревич' снова загрохотал всем бортом, к нему присоединился и 'Ретвизан', а ещё через минуту подала голос 'Победа'. Расстояние до 'Сикисимы' составляло уже двадцать два кабельтова и стремительно сокращалось. Японский броненосец засыпало снарядами, вокруг него стоял лес из всплесков, а на борту постоянно отмечались разрывы. На таком расстоянии облегчённые русские бронебойные снаряды прошивали уже почти любую броню...
Кормовая башня 'Сикисимы' продолжала бить по 'Победе'. Только что в неё подняли очередную пару снарядов - белый с красной полосой (бронебойный) для левого орудия, и коричневый с жёлтой (фугасный) для правого. Прибыли и кокоры пороховых зарядов. Но как снарядам, так и зарядам, не удалось нанести хоть какой-нибудь ущерб ненавистным гайдзинам - двенадцатидюймовый привет с 'Цесаревича' прошиб восьмидюймовую броню башни, ударился в противоположную её стенку, отскочил, упал на палубу... Замедлитель догорел... Взрыватель сработал...
От взрыва сдетонировали оба 'родных' снаряда. Если в весьма ограниченном пространстве башни взрываются три двенадцатидюймовых, то, разумеется, там не остаётся не только ничего живого - даже просто органических веществ остаётся ничтожно мало. Огнём и дымом выбросило из амбразур, крышу наполовину выдрало и загнуло как у полуоткрытой консервной банки, но в погреба боезапаса огонь не проник.
– Во мудрёна мать!
– ошалело пробормотал наводчик носовой башни 'Цесаревича' Галузо, наблюдая 'фейерверк' на юте вражеского корабля.
– Вашбродь! Неужто это мы его так?
– Мы, - отозвался из под командирского колпака мичман Сполатбог, не особо скрывая свой восторг от столь удачного попадания.
– Сам видел, как наш снаряд в этого гада угодил. Давай, братцы, заряжай! Утопим макаку к его японской матери!
***
'Якумо' и 'Асаме' пришлось лихо. После того как линию покинули 'Ниссин' и 'Адзума', по двум оставшимся со всей широтой щедрой русской души лупили аж целых три броненосца. Причём это была тройка лучших во всей артурской эскадре в плане артиллерийской подготовки. Два оставшихся в строю японских
– Что вы сделаете, если ваша пушка даст недолёт?
– Прикажу передвинуть её вперёд.
То есть, увидев, что противник отворачивает, русские броненосцы отвечали коордонатом на коордонат, и достаточно уверенно держали оба японских крейсера в накрытиях. Те горели, всё более вяло огрызались из своих орудий, но продолжали держать курс, следуя за броненосцами Того. Приказ адмирала к отступлению оба командира японских 'недоброненосцев' восприняли как счастливое избавление. Не пытаясь следовать в кильватере за главными силами 'Асама' и 'Якумо' стали отворачивать от русских вдруг. Тем более, что скоро можно было соединиться с отрядом 'подранков', которые уже вёл за собой 'Ясима' несколько севернее. Почти удалось...
Двенадцатидюймовый с 'Полтавы' пробил верхнюю и батарейную палубы, пролетел вдоль броневой, и через дымоход проник в котельное отделение 'Асамы'. Незваный 'гость' повёл себя совершенно по-хамски - взорвался. Осколки пробили стенки котлов и те последовали примеру 'визитёра'. Перегретый пар разорвал стальные оболочки, удерживающие его в конкретном объёме на куски различного размера, и мгновенно заполнил собой всё доступное пространство. Те, кто ещё секунду назад были людьми, превратились в куски варёного мяса. А вырвавшаяся на свободу газообразная вода на этом не успокоилась - разорвав переборки, она ворвалась в соседние котельные и машинные отделения... Описывать подробно не стоит... 'Асама' полностью утратил ход. *
И, не отвлекаясь на удирающего полным ходом 'Якумо', отряд Ухтомского начал множить на ноль 'отца-основателя' японских броненосных крейсеров. Все командиры броненосцев прекрасно помнили наставления командующего флотом: 'Подранков - добивать!'.
Много времени не потребовалось - с убийственных пятнадцати кабельтовых никакая броня не могла служить защитой не только от тяжелых снарядов, но и от шестидюймовых. Не прошло и четверти часа, как 'Асама', истерзанный попаданиями, стал заваливаться на правый борт. Ещё несколько минут, и только покрытое ракушками днище корабля возвышалось над волнами.
Именно такое попадание получил в Цусимском сражении крейсер 'Идзумо', но тогда русский снаряд не взорвался...
Восточнее три русских броненосца добивали 'Сикисиму', а здесь назревала развязка ещё одного локального сражения сегодняшней генеральной битвы: крейсера Рейценштейна и Дева уже успели здорово потрепать друг друга, причём японцам досталось побольше. Здорово побольше, ибо русские шеститысячники и 'Баян' серьёзно превосходили своих противников, как по весу бортового залпа, так и по боевой устойчивости. Но это сначала - потом к сражающимся крейсерам стал приближаться Шестой боевой отряд: 'Акаси', 'Сума', 'Чиода' и 'Идзуми'. Каждый из этих корабликов, конечно, многократно уступал по силе любому из артурских, но их было четыре. А четыре гиены, например, могут одолеть льва... Тем более, что с востока на помощь спешил 'Нийтака', который вообще ещё не успел принять участие в сегодняшнем бою. И вёл он за собой два авизо - 'Яейаму' и 'Тацуту'. Тоже мелочёвка - 'шакалы' - не более. Но и их некрупные пушки, вместе с остальными являются некоторой дополнительной неприятностью...