Флудий & кузьмич
Шрифт:
Я был просто потрясён, Командор, её переменой ко мне. И словно телёнок, увязавшийся за выменем матери, послушно и счастливо, боясь даже на секунду потерять её руку, едва дыша, с трепетом от неожиданной близости к объекту моей вожделенной любви, я шёл, вернее, почти летел, в будущее, исполненный надеждой на воплощение моей тайной мечты в реальность. Единственное, не смотря на бурный фонтан наполняющих через край душу положительных чувств, что меня омрачало и подспудно настораживало, было то, что я буквально ощущал на своей спине как озлобленный до невозможности председатель,
– А вы, Фёдор Фомич, пользуйтесь авторитетом, хотя всего второй день в деревне…и потом… этот вчерашний невероятный фокус с яблоком, - как вам это удаётся? – спросила Наденька с такой интригующей интонацией, от которой у меня по телу, словно орды ошпаренных кипятком вошек, проскакали мурашки вдруг пробуждённой гордости и, возможно, завышенной самооценки.
– Да как вам сказать…, - уже по привычке и с большой для себя пользой, взял я театральную паузу, застигнутый неожиданно приятным вопросом врасплох, - просто - усердие и труд.
– Вы к тому же и скромны – весьма похвально, сейчас это большая редкость, - грустно вздохнула она, - но внутренний голос мне подсказывает, что усердие в труде есть необходимое, но не достаточное условие для проявления нечеловеческих талантов.
«А в логике её не откажешь» - мелькнуло у меня в левом полушарии головного мозга, тогда как правое, - параллельно проворачивало в памяти весь массив информации на тему техники знакомства с женщиной и признаний ей в любви в соответствии с местными традициями, отсканированный бортовым компьютером «малютки».
– Наденька, может, перейдём на ты, если вы, конечно, не против?
– наконец робко выдавил я из себя столь необходимую в подобных обстоятельствах фразу.
– Я… против?! Что вы…ой…- ты…Федя…, - согласилась она и одарила меня таким взглядом, что я едва полностью не потерял контроль над собой.
«О, Святая Бесконечность, «Федей» назвала она меня…какое, оказывается, это чудесное русское имя; из уст любимой оно приобрело совершенно новый звук и смысл, и отдаленно напоминало моё собственное, истинное – Флудий.
– Может, Наденька, тогда встретимся вечером где-нибудь, погуляем, - неожиданно для себя напирал я, пока мощный дух любви наполнял смелостью мои не самые прочные паруса характера.
– Я право…не знаю, как-то всё быстро и сумбурно, что люди скажут, - ответила она, опуская огромные, черней ночи ресницы на переполненные чёрт знает какой красоты изумрудные глаза.
– Но…но мы ведь свободные люди…и… потом…я …я…- так и не нашёл в себе самой малой толики духа, что бы окончить фразу долгожданным признанием в любви.
– Хорошо, хорошо… - видимо, откликнулись взаимностью в Наденьке мои так и не материализовавшиеся в словах чувства, - жди меня у мостков за пристанью после 11 вечера – раньше мне Машеньку не уложить, только старайся
– Да…да …конечно…, - задыхаясь от волнения, будто молодой жеребец перед юной кобылицей кивал я головой и едва не вздувал от нетерпения ноздри, готовый слепо исполнить любое её условие и прихоть ради ещё одной встречи с любимой наедине.
– Ну, вот и кузница, - мы остановились перед воротами и Наденька чуть взволнованным голосом, продолжила, - и всё-таки ты очень странный, правильно папа говорит, что ты словно с другой планеты и… очень милый…- тут она оглянулась по сторонам…и, вы не поверите Мудриус, быстро чмокнув меня в щеку, смеясь, побежала к дому.
В мановение ока я был вознесён на седьмое небо от свалившегося оттуда счастья, и, не шелохнувшись, как забетонированный столб, минут пять стоял и заворожено смотрел Наденьке в след, пока её точенная лучшим «скульптором» природы фигурка не скрылась за углом забора дальнего дома Харловки. В тот благодатный миг я даже пропустил мимо расслабленного сознания очередное «откровение» о своём внеземном происхождении уже их сахарных уст Наденьки. «Похоже, в этой семье дар проницательности действительно наследственный» - утешал я себя впоследствии, не в состоянии объяснить этого с точки зрения здравого смысла и элементарной логики.
Бог весть, сколько бы я ещё простоял, расцветшим от нахлынувшего чувства очарованным пнём, тупо вглядываясь в точку горизонта, где исчезла моя Любовь, если бы ворота кузнецы не заскрипели за спиной и хриплый голос Кузьмича не вернул меня с небес на землю.
– Ба…! Ты уж тут, а я хотел до дому идти – не случилось ли что…
– А? Да…нет… спасибо…всё хорошо, - рассеяно улыбнулся я товарищу, - даже …очень, - тихо добавил я, чувствуя, как меня всего буквально распирает от счастья.
– Гм… странный ты Федь какой-то сегодня, - как блин на масленицу сияешь, словно влюблённый какой, - как всегда в десятку угадал мои чувства мудрый егерь.
– Да что ты, Кузьмич, - уже не удивился я его фантастической проницательности, - просто настроение хорошее…выспался в первый раз по-человечески, а ты, кстати, чего, меня не разбудил-то…вон, сколько времени потерял?
– попытался я увести в сторону от пикантной темы разговор.
– Извини, Федь, но после твоего вчерашнего фортеля с яблоком и падением под стол, - у меня как-то духу не хватило тебя с зорькой поднимать, да и Наденька говорит, что, мол, у тебя обыкновенный упадок сил и надо дать выспаться…
– Да уж…что-то я вчера силёнок не рассчитал, - веришь ли, Кузьмич, первый раз со мной такой конфуз, ты уж прости…друг…
– Да ладно… с кем не бывает - дело житейское – и не такое видывали….
– Спасибо, Кузьмич, ты – настоящий человек…
– Всё - проехали…вот только с фокусом твоим загвоздка вышла - сколько живу - ничего подобного не встречал: мы с Петькой всё утро головы ломали, как это ты яблоко без ниточек над столом подвесил - так толком и не додумались…он говорит что эдак не возможно, мол, сила притяжения не даст, а я думаю - может, гипноз какой…расскажешь, а? – уж больно любопытство нас распирает…
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
