Фокусник
Шрифт:
– А это опасное оружие?
– Нет, - сказала Лайла, взглянув на отвертку.
Судья Клиффорд кашлянул.
– Я не совсем понимаю, к чему ведут эти вопросы, мистер Томасси.
– Еще минута, ваша честь, - адвокат вытащил из пакета садовый совок с деревянной рукояткой.
– Как вы думаете, это опасное оружие?
– Нет.
Томасси быстро вытащил из пакета последний предмет, велосипедную цепь.
– Вы бы сказали, что это опасное оружие?
– Нет, - ответила Лайла и тут же поправилась: - Да.
– Так все-таки
– Я изменю формулировку вопроса. Что делает велосипедную цепь более опасным оружием, чем скалка?
– Не получив ответа, Томасси обратился к судье: - Ваша честь, чтобы правильно определить, совершено ли правонарушение моим клиентом и следует ли классифицировать его как мелкое или злостное хулиганство, нам важно знать, имел ли он при себе опасное оружие или нет.
– Совершенно верно, - согласился судья.
– Ваша честь, - вмешался Меткалф, - мы же хотим восстановить истинную картину происшедшего в тот вечер. И адвокат обвиняемого должен спрашивать свидетельницу именно об этом.
– У нас предварительное слушание, - заметил судья.
– И мы можем позволить себе поставить вопрос несколько шире.
– И уж во всяком случае, не стоило устраивать здесь выставку скобяных товаров.
Судья первым обратил внимание на то, что по щекам свидетельницы текут слезы.
– Джентльмены, позвольте напомнить вам, что свидетельница молоденькая девушка. Сколько вам лет, мисс Херст?
– Шестнадцать.
Томасси чуть не взорвался от негодования.
– Ваша честь, моему клиенту тоже шестнадцать лет! Как и Эдварду Джафету. Шестнадцатилетние, какова бы ни была их ответственность перед законом, остаются детьми, которые смеются, плачут и дерутся, да, дерутся друг с другом, и мы не имеем права подходить к ним с теми же мерками, что и ко взрослым. Могу я задать свидетельнице несколько вопросов?
Ошеломленный Меткалф не смог найти способа остановить Томасси.
– Вы с Эдом Джафетом близкие друзья?
– спросил адвокат.
– Подождите!
– взревел Меткалф, чувствуя, к чему клонит Томасси.
– Я могу ждать, сколько угодно мистеру Меткалфу, но вопросы, которые я хочу задать, имеют прямое отношение к этому делу. Итак, вы с Эдом Джафетом близкие друзья?
Лайла кивнула.
– Пожалуйста, скажите об этом вслух.
– Да, - выдохнула девушка.
– Насколько близкие?
– Я не понимаю, что вы хотите этим сказать?
– Ее глаза вновь заблестели от слез.
– Почему вы не поехали домой сразу после танцев?
– Мистер Джафет обещал отвезти меня.
– И пока вы ждали мистера Джафета, вы были близкими друзьями?
– Мы и сейчас близкие друзья!
– Вы стали бы лгать ради Эда Джафета?
– Я не лгу.
– Вы сказали, что обвиняемый дергал вас за волосы. Кто-нибудь еще дергал вас за волосы?
– Ну, в школе...
– Что в школе?
– Мальчишки частенько хватают за волосы.
– Значит, в школе дерганье
– Я вас не понимаю.
– Вы и мистер Джафет обсуждали события того вечера?
– Да, в больнице.
– Вы выслушали его версию случившегося и рассказали ему свою?
– Это не версия. Мы говорили о том, что произошло.
– Вы говорили о том, что произошло между вами и Эдом перед тем, как мистер Джафет приехал в школу?
– Конечно, нет.
– Почему же?
– Это не его дело. И не ваше.
– По щекам Лайлы вновь потекли слезы.
– Ваша честь, - обратился к судье Томасси, - мне кажется, надо разобраться, можно ли предъявлять обвинение моему клиенту, если первый удар нанесен так называемой жертвой? Мне также не ясно, может ли эта девушка, находящаяся в близких отношениях с юношей, который нанес первый удар, считаться объективным свидетелем? У меня больше нет вопросов.
18.
Судья Клиффорд пригласил Меткалфа и Томасси к себе. Маленькая комната служила также и библиотекой. Три стены занимали полки с книгами, на четвертой висели портреты предшественников Клиффорда, нарисованные местными художниками.
Когда Меткалф и Томасси вошли, Клиффорд уже снял мантию и закурил сигару.
– Томасси, - сказал он, - что на вас нашло?
Адвокат предпочел промолчать.
– Почему вы накинулись на девушку? Чего вы хотели этим добиться?
– И продолжал, видя, что Томасси не собирается отвечать: - Я скажу вам, что думаю по этому поводу. Вы пытались до смерти напугать и саму свидетельницу, и ее родителей, чтобы в следующий раз, перед жюри присяжных, она стала податливой, как тесто.
– Судья повернулся к Меткалфу.
– А чему вы ухмыляетесь? За сегодняшний день я бы поставил вам тройку с минусом.
Томасси довольно потянулся.
– Я просто пытался разобраться, что к чему. Если я где-то перегнул палку, прошу меня извинить. У Меткалфа хороший мальчик, оказавшийся жертвой, милая девушка, его подруга, прекрасный свидетель, школьный учитель, а у меня испуганный паренек со шрамом на лице. Раз ему достались все козыри, мне пришлось попотеть, чтобы хоть как-то выровнять игру.
Судья не мог не улыбнуться. Как приятно иметь дело с такими адвокатами, как Томасси.
– Полагаю, вам ясен результат предварительного слушания.
– К сожалению, да, - ответил Томасси. Меткалф недоуменно взглянул на судью.
– Решающим доводом является цепь. Мне понравился ваш скобяной магазин, но я думаю, что потенциально это смертоносное оружие.
– Как и нож, - добавил Меткалф.
– Да, а как вы собираетесь связать Урека с больницей, Меткалф?
– С помощью Алисы Гинслер, с которой столкнулся Урек. Она может опознать его.
– Значит, так, - подвел итог судья, - с вами, конечно, интересно, но я думаю, что большое жюри решит это дело лучше меня. Я передаю его в Уайт-Плейнс.