Фокусник
Шрифт:
– Ты хотел довести его до конца. Но на твоем пути поставили столько рогаток, что ты так и не узнал, с чего начать. Правда?
Мистер Джафет промолчал.
– А помнишь того подростка, у которого ты хотел отнять нож? Ты еще погнался за ним. А потом тебе сказали, что ты угодил бы под суд, упади он на нож, когда убегал от тебя.
– К чему ты клонишь?
– Ты говорил о свершении правосудия.
– Знаешь, Эд, мне все равно, будешь ты давать показания или нет. Это твое личное дело.
– А ты будешь давать показания?
– Конечно.
– Стоя
Мистер Джафет встал и пошел в ванную мыть руки. За обедом тишину нарушало лишь позвякивание посуды. Эд думал о кошмаре, мучившем его всю ночь. Ему снилось, что на всей земле остались только он и Урек.
Томасси нашел в записной книжке номер Джо Карджилла и потянулся к телефону. Он попытался вспомнить, как выглядел Карджилл. Последний раз они виделись в Вашингтоне, шесть или семь лет назад. Карджилл называл себя частным детективом, но говорил как адвокат. Томасси подозревал, что в свое время Джо лишили права заниматься адвокатской практикой. Трубку сняла секретарша.
– Это Джордж Томасси, из Нью-Йорка.
– Одну минуту, пожалуйста.
– Томасси, как поживаешь?
– раздался сочный мужской голос, и перед мысленным взором Томасси тут же возник низенький толстячок с румяными щечками и цепью для часов на темной жилетке.
– Ты меня помнишь?
– Ну конечно!
– Тут есть один учитель. Его зовут Теренс Джафет. Д-Ж-А-Ф-Е-Т. Сорок семь лет, преподает биологию. Я хочу знать, не пытался ли он устроиться на государственную службу.
– Я могу достать только ксерокопию.
– Меня это устроит. Во сколько мне обойдутся твои поиски?
– Если информация не засекречена, сто двадцать пять долларов.
Томасси присвистнул. Впрочем, он собирался свистнуть при любой цифре, названной Карджиллом.
– Ладно, сойдемся на сотне. Когда тебе это нужно?
– Чем скорее, тем лучше. Сколько я тебе буду должен, если ты ничего не найдешь?
– Ничего. Я тебе позвоню.
К полному удивлению Томасси, звонок раздался меньше чем через час.
– Тебе повезло. Я отправлю ксерокопию, как только получу твой чек. Томасси рассмеялся.
– Ты не доверяешь кредиту?
– Доверяю, но предпочитаю сначала получить наличные. И так я потерял на тебе двадцать пять долларов.
– Какое учреждение?
– Государственный департамент. Ему отказали.
– Чудесно.
– Если тебе понадобится что-то еще, звони, не стесняйся.
* * *
– Если мы сможем доказать, что Томасси припугнул Гинслер и та отказалась давать показания...
– начал Боб Ферлингер, но Кантор прервал его энергичным взмахом руки.
– Перестань, Боб. Представь себе, что ты доктор, к тебе приходит пациент и говорит, что у него кашель, болит грудь, поднялась температура, а его постоянный врач прописывает ему аспирин, который совершенно не помогает. Ты спрашиваешь: "Вас направляли на рентген?" Он отвечает, что нет. Ему делают снимок, и оказывается, что у него пневмония. Ты же не станешь рекомендовать пациенту подать судебный иск, чтобы первого доктора лишили диплома. Так может поступить только псих. Если Томасси запугал Гинслер, значит, он запугал
– Мы пошлем ей повестку и под присягой спросим, каким образом Томасси заткнул ей рот.
– Она солжет.
– Под присягой?
– Томасси нашел, чем припугнуть се. И тут уж ничего не поделаешь.
– Мне это не нравится.
– Боб, судят-то не Томасси, а Урека. Давай-ка лучше подумаем, как добиться вынесения обвинительного приговора. Понятно?
Ферлингер неохотно кивнул.
– Ну и отлично. А теперь нам стоит встретиться с мистером Джафетом и пройтись по его завтрашним показаниям. Он ключевая фигура в этом процессе. Жюри пойдет за ним.
– Ты так думаешь?
– Самое главное в нашем деле - подготовить свидетеля. Надеюсь, он не будет нам мешать.
Мистер Джафет пришел в ужас, узнав, что должен репетировать свое выступление в суде, но Кантор быстро объяснил ему механику судебных процессов. И мистеру Джафету не оставалось ничего другого, как удивляться собственной наивности.
* * *
– Как получилось, что вы не рекомендовали вашему клиенту признать себя виновным в мелком хулиганстве?
– спросил Кантор у Томасси перед началом утреннего заседания.
– Вы слышали о Перси Формане?
– Конечно.
– Он участвовал более чем в сотне процессов, в которых его подзащитным предъявлялось обвинение в убийстве.
– И?
– Меньше шести процентов провели в тюрьме хотя бы один день. Только одного приговорили к смертной казни.
– Мне все-таки кажется, что Уреку следовало признать себя виновным.
– Меня наняли для того, чтобы доказать его невиновность. Иначе его родители обратились бы к кому-то еще.
– Мистер Джафет, расскажите, пожалуйста, своими словами, что произошло вечером двадцать первого января?
Тереке Джафет взглянул на жену, сидевшую в третьем ряду.
– Я отвез моего сына и его девушку, Лайлу Херст, в школу. Он не разрешил мне нести чемоданы с реквизитом для фокусов. Потом он выступил перед учащимися, а после танцев я заехал за ним. Он, я и мисс Херст вышли из школы. Мне кажется, там остался только сторож. Шел сильный снег. Подойдя к машине, мы увидели, что внутри сидят четверо подростков. Они выскочили из машины, и Урек набросился сначала на мисс Херст, а потом на моего сына. Он сбил его с ног и стал душить. Я бил Урека по спине, стараясь оттащить от сына, затем сильно дернул за волосы. Он переломал весь реквизит в чемоданах и разбил ветровое стекло моей машины, ударив по нему велосипедной цепью.
– Что произошло потом?
– Мой сын едва мог дышать. Я повез его в больницу, несмотря на снегопад и разбитое стекло.
– Подсудимый напал на вашего сына с голыми руками?
– У него была цепь.
– Та самая цепь, которой он разбил ветровое стекло?
– Да.
– Он ударил цепью вашего сына?
– Да.
– Мисс Херст тоже пострадала?
– Нет, только мой сын.
– Чем вы объясняете нападение на вашего сына?
Мистер Джафет сжал кулаки.