Фокусник

Стейн Сол

– Сэр, я знаю, что произойдет, если я буду давать показания.

– Что же?

– Один из этих джентльменов будет задавать мне вопросы, чтобы доказать, что Урек душил меня, другой - что не душил или душил, не сознавая, что делает. Я знаю, что он хотел задушить меня и при этом полностью отдавал отчет в своих действиях. Я просто не хочу участвовать в этом спектакле, не имеющем ничего общего с...

– Мистер и миссис Джафет, - прервал его судья, - пожалуйста, пройдите с Эдвардом в зал суда. Я хочу обсудить этот вопрос без вас. Джентльмены, сказал

он, как только за Джафетами закрылась дверь, - я огорчен так же, как и вы, хотя и по другой причине. Кантор, вы не хотите, чтобы он сегодня давал показания. Таким отношением он поставит крест на обвинительном приговоре. А вы, Томасси, и не хотели, чтобы он давал показания. Так что придется обойтись без его помощи.

25.

Кантор и Ферлингер расположились в пустом кабинете на третьем этаже. Вся обстановка состояла из стола и стула с прямой спинкой. Кантора это не смущало, так как он любил думать, расхаживая из угла в угол.
– Окей, сказал Кантор, закрывая за собой дверь.
– Ты садись, а я постою.

– Все, что ты пожелаешь, о мой высокий господин, - ответил Ферлингер, кладя ноги на стол.

– Я вижу, тебе не терпится самому вести процесс, не так ли?
– Его раздражало панибратское отношение этого юнца.

– Конечно.

– Вот и приступай.

– Как это?

– Кто бы стал у тебя следующим свидетелем?

– Я думал, мы решили вызвать школьного сторожа.

– А после него?

Ферлингер убрал ноги со стола. Что, если Кантор не шутил?

– Ну?

– Я думаю.

– Зал суда - не место для раздумий.

– Я знаю, кого следует вызвать.

– Ну?

– Скарлатти.

– Продолжай.

– Заставить его признать себя виновным. В какой-нибудь мелочи. Например, в нарушении общественного порядка. Но пусть он скажет, что сделал Урек. Это все, что тебе нужно.

– Больше ты ничего не придумал?

– Разве мое предложение не кажется тебе хорошей идеей?

Кантор рассмеялся.

– Против Скарлатти не выдвинуто никакого обвинения. С какой стати он будет давать показания, порочащие товарища? Да от него отвернется не только банда, но и все учащиеся. Кому охота иметь дело с доносчиком. Давай следующую идею.

У Ферлингера дернулась щека.

– Как насчет подруги Джафета, Л аилы Херст? Она не родственница пострадавшего, на нее тоже напали, она очевидец случившегося и к тому же симпатичная девушка.

– Почему бы и нет?
– сказал Кантор.

– Действительно, почему?
– уверенно добавил Ферлингер.

– Я объясню тебе. На перекрестном допросе выяснится, что ее всего лишь дернули за волосы. За это еще никого не сажали в тюрьму. Кроме того, она гуляет с Джафетом. А любой член жюри, будь он в здравом уме, придет к выводу, что она будет обливать грязью любого, кто поднимет руку на ее ухажера. Это же естественная женская реакция. А ты приглядывался к членам жюри? Среди них нет ни одного симпатичного лица. Красота Лайлы вызовет у них раздражение.

– Ты хочешь сказать, что

ее показания ничего нам не дадут?

– Ну почему же. Томасси, скорее всего, доведет ее до слез, но нам не удастся выиграть процесс только потому, что Томасси не слишком любезен с молоденькими девушками. Поехали дальше.

– Остается еще психиатр, который говорил с ними обоими. Он покажет, что Урек психически здоров и полностью осознавал, что делал.

– Да.

– Что - да?

– Ты когда-нибудь слышал, как дает показания психиатр? Это же ящик со змеями, который нельзя открывать, не предусмотрев всех последствий. Большинство психиатров полагают, что ни одно человеческое существо не виновно в совершении зла, по крайней мере такое впечатление создается у присяжных. Есть еще идеи?

– Похоже, ты подумал обо всем.

– Да.

– Кроме одного.

– О чем ты?

– Как выиграть процесс.

Кантор потянулся, думая о том, что с удовольствием влепил бы пару оплеух этому молодому нахалу.

– Не делай этого, - предостерег его Ферлингер.

– Чего?

– Не бей меня голой рукой. Для вынесения обвинительного приговора желательно использование смертоносного оружия. Кстати, что ты сказал жене?

– Что мы посадим его за решетку.

– Сегодня ты собираешься сказать ей что-то другое?

– Дело еще не закончено. Урек чуть не задушил Джафета. От этого никуда не денешься.

– Мне, Всевышнему и тебе известно об этом, но мы не входим в состав жюри. А Томасси как раз и старается убедить их в обратном. Кстати, ты знаешь, чем он сейчас занимается? Он в камере Урека.

– И что из этого?

– Он пошел к Уреку сразу после совещания у Брамбейчера. Ты думаешь, он сидит там только для того, чтобы подбодрить парня?

– К чему ты клонишь?

Ферлингер разглядывал пальцы, будто раздумывая, не пора ли ему стричь ногти.

– Я полагаю, Томасси собирается выставить Урека в качестве свидетеля.

– Он не посмеет.

– Держу пари, они репетируют завтрашнее выступление.

– Он не решится на такое!

– Я скажу тебе, почему он это сделает.
– Ферлингер встал.
– Ты любишь рассуждать о решающем факторе. Так вот, в деле Урека решающим фактором является то, что Томасси умнее тебя.

* * *

Школьный сторож, волоча ноги, подошел к креслу и осторожно опустился в него.

– Пожалуйста, скажите, как вас зовут, - начал Кантор.

– Феликс Гомес.

Стенографистка попросила его произнести имя и фамилию по буквам. Сторож покачал головой. Он не мог этого сделать.

– Запишите имя по правилам грамматики, - сказал судья Брамбейчер. Если понадобится, мы сверим вашу запись с его документами о приеме на работу.

– Вы сторож в школе Оссининга?

– Да.

– Давно вы работаете сторожем? Старик пожал плечами.

– Пять лет, десять, что-то вроде этого.

Кантор взглянул на судью. Брамбейчер кивком показал, что прокурор может продолжать.