Folie a Deux

Шишина Ксения

Я поворачиваюсь лицом к Райану Андерсону. Он выглядит искусителем даже больше, чем когда-либо прежде. И я более чем понимаю, из-за чего в моей голове сформировалось именно такое мнение.

— Ты серьёзно?

— Мне пора на работу, Моника. А тебе надо подумать над тем, что самообман это даже хуже, чем ложь другим людям. Они могут и не узнать, что ты им соврала, но ты всегда будешь знать, когда не являешься честной сама с собой. Я позвоню через пару дней.

Глава пятая

Отклонить. Отклонить. Отклонить. Сколько ещё раз я должна коснуться сенсорной кнопки на экране, чтобы человек понял, что я не желаю с ним говорить, и не только потому, что в этот же самый

момент уже нахожусь на связи с отчим домом? Хорошо, ладно, пусть будет снова. Всё равно рано или поздно ему надоест. Или понадобится идти на встречу. Или настанут выходные, и всё внимание придётся сосредоточить на семье. Вывести детей куда-то за город или просто заняться совместным досугом, не предусматривающим работу за компьютером или нахождение в телефоне. Хотя о чём это я? Сегодня и так суббота. Тогда почему Райан Андерсон всё продолжает и продолжает мне звонить? Он что, отправил свою королеву во временную ссылку, откуда она не может знать, что тем временем происходит дома? Впрочем, неважно. Отклонить. Отклонить. Отклонить.

— Моника, мы тут с твоим отцом подумали, что ты могла бы приехать в гости. Мы давно тебя не видели.

— Мама, я была у вас в начале мая. Прошло всего лишь два месяца.

— Тогда когда? Может быть, на твой День рождения? Что скажешь?

— Однозначно нет. Что я буду там делать? — да я просто стухну от тоски. В четырёх стенах наедине со своими родителями, когда они несколько дней будут являться моим единственным кругом общения. Не контактировать же мне с немногочисленными бывшими одноклассниками, которые пожелали остаться жить в Сиэтле. — Лучше приезжайте вы ко мне. Я сверюсь со своим графиком и скажу, когда буду наиболее свободна. До Дня рождения или после.

— Ох, Моника, Моника…

— Что?

— Да ничего, просто мне кажется, что ты могла бы бросить свою работу и найти что-то более приземлённое и стабильное. У тебя ведь есть диплом. Вот почему ты не стала преподавать?

— Просто не стала, и всё, — огрызаюсь я, потому что уже чувствую зарождение повторяющейся из раза в раз беседы. Обычно буфером между нами служит отец, но сегодня у него дежурство, и, наверное, именно поэтому мама и решила мне позвонить. Чтобы воспользоваться его отсутствием по долгу службы, направленной на обеспечение безопасности людей, и снова в течение неограниченного количества времени пытаться изменить уже давно взрослую и состоявшуюся личность. Конкретные фразы, конечно, отличаются от случая к случаю, но общий смысл всегда остаётся неизменным.

— Знаешь, Моника, ты моя единственная дочь, и я тебя очень люблю, но вот взять хотя бы твоего Джейка. Он уже женат, и у них вот-вот родится ребёнок. Извини, но ты…

— Боже, мама. Когда ты наконец прекратишь его вспоминать и по-прежнему считать его моим? Мы встречались всего несколько месяцев в последнем классе старшей школы, сходили вместе на выпускной, на котором я решила отдать ему свою девственность, и на этом фактически всё. Это было почти десять лет тому назад. И мы с ним изначально хотели от жизни разных вещей. Пусть у него будет хоть пятеро детей, это не означает, что я должна повторять за своим бывшим и рожать столько же раз, сколько и его жена.

— Конечно, не должна, но мы с твоим отцом не становимся моложе, и нам хотелось бы не быть дряхлыми стариками к тому моменту, когда наша дочь сама станет мамой. При необходимости мы хотим активно помогать, да и твои часики… они ведь не стоят на месте, Моника. Тебе никто этого не скажет, но я твоя мать, и кто, если не я?

— Ну вот ты и сказала. Что-нибудь ещё? Нет? Тогда мне пора.

— Моника, — но я не утруждаю себя тем, чтобы дослушать, и нажимаю кнопку отбоя. Мне срочно нужно выпить. И лучше начать с того, что ударит в голову без всякого промедления. Шампанское подходит идеально. Когда вам

нужно забыть болезненную правду, вещи, услышав которые вслух, вы чуть ли не чувствуете слёзы в глазах, алкоголь — это лучшее лекарство. Не спорю, наутро или просто спустя несколько часов вы можете столкнуться с массой побочных эффектов, что зависит от целого ряда факторов, но в процессе помутнение рассудка будет ощущаться прекрасно.

Но в случае с сегодняшней мной эта система словно даёт сбой. Даже прилично выпив, я всё ещё думаю про то, что моя мать во многом права. Как и они с отцом, я тоже не становлюсь моложе. Мои биологические часы с каждым днём тикают всё быстрее, и, учитывая мою работу, связанную в том числе и с перелётами, такой её характер наверняка лишь усиливает износ женского организма. Даже по современным меркам не за горами тот миг, когда моя гипотетическая беременность при её чисто теоретическом наступлении может столкнуться с массой осложнений и проблем со здоровьем. А мне… мне в любом случае не от кого зачать, ведь единственный мужчина в моей жизни никогда не забудет про презерватив, и всё, на что я гожусь, это ходить у него в любовницах, пока не надоем. И даже спустя пять дней, четыре часа и три минуты после последней на данный момент встречи чувствовать неутолённое желание, используя которое, мерзавец решил меня проучить. Я не думала, что это станет проблемой. Предполагала прикоснуться к себе и разобраться с ней без него, но ничего не вышло. Максимум, чего я смогла добиться, это чтобы оно притупилось. Поздравляю, Андерсон, ты сделал меня словно фригидной. О, да это же целый тост. Надо выпить ещё.

Я лежу на полу и одновременно будто пребываю в невесомости. Звонок в дверь кажется доносящимся словно со дна глубокого колодца, но, тем не менее, знакомым. Установленным снаружи именно моей квартиры. Обозначающим то, что это мне нужно встать и отпереть замки. Тело подчиняется совершенно неохотно, и по ощущениям проходит минут десять прежде, чем оно всё-таки оказывается в прихожей. Но потом у меня открывается второе дыхание. Лёгкие расправляются, и в кровь явно начинает попадать гораздо больше кислорода, чем когда я могла лишь смотреть во вращающийся надо мной потолок. За секунду преодолевая два разделяющих нас шага, Райан Андерсон выглядит сердитым до умопомрачения. Его прикосновение к моему подбородку оказывается точно таким же. Внушающим безумие и желание ему поддаться.

— Ты в порядке, — это вопрос? Или утверждение? Похоже, мне не обойтись без подсказки. Потому что всё, на что у меня хватает мыслей, это рассматривать одежду и волосы, настолько растрёпанные, будто сегодня их даже не причёсывали.

— Привет, Райан Андерсон, — я вроде бы покачиваюсь, стоя на пороге, потому что цепляюсь правой рукой за дверную коробку, а левую ладонь сжимаю вокруг приятной холодно металлической ручки, — я и не знала, что миллиардеры носят низко сидящие джинсы, видавшие виды кроссовки и расстёгнутые рубашки с короткими рукавами поверх белых футболок. Я только что значительно расширила свои познания о том мире, к которому ты принадлежишь. Видимо, он не так уж и отличается от моей действительности.

— Ты… пьяна?

— Наверное. Может быть. Скорее всего, да. Но, Райан Андерсон, я всё осознаю. И я подумала над твоими словами. Ты ведь здесь, чтобы установить, к чему я пришла? Так вот, можешь делать со мной всё, что хочешь.

— Ты не в себе.

— И что, из-за этого тебе уже не надо?

— Ну всё, пойдём, я уложу тебя в кровать, — решивший играть со мной мужчина, справившись с как будто потрясением от моего состояния, притягивает меня к себе за талию, но я не хочу ни в постель, ни чтобы он дотрагивался до моего тела. Я пытаюсь отстраниться и не чувствовать мужского тепла, парфюма и других естественных запахов Андерсона, но всё это как-то вяло и едва ли охотно.