Фомич - Ночной Воин
Шрифт:
– Ладно, ладно...
– махнул рукой Фомич.
– Забыли. Посмотрим, что дальше будет. Только смотри, кроме меня, двери никому не отпирать! С Домашними ты будь построже. Если что - можно и ложкой по лбу, иногда по-другому не слушают. Они народец сами по себе не злобный, но озорники жуткие. Однако, надо собираться. А то сегодня Нечисть и Чёрная Нежить суетятся больно. Гонцов куда-то посылали, готовят что-то, хотят напоследок счёты со мной свести. Большой у них на меня за эти годы зуб вырос.
– Может,
– Как не пойти?
– удивился он.
– Я - Ночной Воин. Это служба моя такая. Как мне от службы бежать?
– Что же это за служба такая - заброшенное кладбище охранять?
– Кладбище, Дима, это не просто Кладбище. Не просто место захоронения. Это память наша. Наши предки. Отсюда всё начинается. Если мы не будем помнить тех, кто до нас жил, тогда кто же о нас вспомнит? Тогда зачем мы все живём? Не для того же, чтобы забыли о нас, словно нас и не было.
– А почему Чёрная Нежить и Нечисть всякая за Кладбище воюет, им что за корысть от заброшенного людьми кладбища?
– Если Кладбище люди забывают, тогда на охрану этого Кладбища встаёт Ночной Воин. Как только удаётся Нечисти изгнать или победить Ночного Воина с Кладбища, так оно сразу же зарастает Травой Забвения. И там, где вырастает эта трава, воцаряется Царство Тьмы. А Тьма - это даже не мрак, не хаос. Это - Ничто. Беспамятство, вот что такое - Тьма. Понял теперь, для чего Кладбище охранять нужно?
– Понял, - кивнул я.
– Это как рубеж, между Светом и Тьмой.
– Между Памятью, и Беспамятством, - согласился со мной Фомич.
– А где Русский Воин встал - там и рубеж. Там Нечисти ходу нет. Воин при жизни Отчизну защищал, Родине служил, а после смерти - Память охраняет.
– А что же с Кладбищем без тебя будет, когда ты отслужишь? Зарастёт оно Травой Забвения?
– Другой придёт охранять, - уверенно ответил Фомич.
– Может, как и я, любимую у Смерти воевать, может, милую сердцу могилку охранять.
– Это что же, каждое Кладбище силой оберегается?
– Не силой, Дима, - Любовью. Пока над кладбищем Любовь оберегом, оно и ухожено, и в людях Память жива. А без Любви - что? Забвение. И гибнет, зарастает кладбище. А людям и невдомек, что это Память гибнет на их глазах. Нет Любви, нет и Памяти. Все мы живем столько, сколько нас на этой Земле помнят.
Он помолчал и добавил:
– Я раньше об этом не думал, а теперь многое по-другому понимаю. Может, мы и живем так нескладно потому, что могилы легко забываем. Родителей, ещё деда с бабкой с трудом помним. А кто прадеда своего помнит? Ладно, пойду. Пора...
– Может, я чем помогу?
– нерешительно вызвался я.
– Да чем же ты, мил человек, помочь можешь? Сиди вот, избушку карауль. Сам теперь видишь, что Сторожка эта на простая, она как крепость на порубежье.
Я посмотрел на
Разгорелось зеленым глазком Радио:
– Пшшшш, пшшшш... фьюуууиии... фьюуууиии...
Посвистев и пошипев тихонечко, оно заговорило:
– Новости. Экстренные. Перед полуночью.
Возле Кладбища собираются большие отряды Лесной Нечисти. На самом Кладбище полно Чёрной Нежити и всякой Нечисти кладбищенской. Открываются могилы, выходят неприкаянные покойники. Прибывает Нечисть из дальних окраин. Пришли отборные отряды из Чёрного Леса и с Мёртвой Горы...
Отступись, Фомич, не ходи. Не пересилить тебе такую силищу. Беда будет. И сам пропадёшь, и нас погубишь...
– Где же это видано, чтобы Русский Воин от всякой нечисти, с которой всю жизнь воевал, да еще тридцать три года после, за стенами прятался?! возмутился Фомич.
– Ну, нет. Мне одна ночь осталась. Если не выстою, то и спиной не повернусь. Русский Воин труса не празднует. Так и запомни, и другим передай. Пускай все слышат.
Радио вздохнуло и грустно сказало:
– Пора! Время - полночь! Блям-блям!
И тут же выскочила Кукушка и затрещала, как из пулемета:
– Ку-ку-ку-ку...
– и так - двенадцать раз.
И как точку поставила:
– Блям-блям... Если бы меня отодрали от жёрдочки, я слетала бы, и посмотрела, что там и как...
– Некогда летать и смотреть. На врага не смотреть надобно, его воевать нужно.
Надев шлем, Фомич решительно вышел за двери.
Стоило ему только приоткрыть двери, как раздался ужасающий рёв и крики встречавшей его Нечисти. И тут же из-за захлопнувшейся за его спиной двери раздался яростный звон клинков, который стал медленно удаляться.
Глава одиннадцатая
Трёхпалый
– Дааа, такого еще никогда не бывало, - произнесла Кукушка.
– А почему Домашние в Дом не выходят?
– спросил я.
– Ваше время, Время Полночь, гулять пора.
– Здесь все давно, - ответила Кукушка.
Я оглянулся. Действительно, все Домашние были в комнате. Только они настолько тихо появились, что я даже не услышал. Все стояли по углам, прижавшись один к другому, внимательно прислушиваясь к происходящему за дверями, стараясь уловить малейшие звуки.
Когда звон мечей стал удаляться от стен Сторожки, они немного повеселели:
– Наш Фомич им покажет!
– Наш Фомич - о-го-го-го!
– Куда им Фомича осилить!
– У них против Фомича кишка тонка!
Но веселье длилось недолго, его сменило напряжённое ожидание. Все что-то делали, чем-то занимались, но непривычно тихо. Так тихо, что порой я даже забывал о присутствующих, оглядывался, видел, что все на местах, никто не уходит. Даже Кондрат с Домовым не лезли в погреб доигрывать матч века.