Фомич - Ночной Воин
Шрифт:
– Ну конечно!
– с радостной готовностью отозвались оба приятеля.
Мне лично от этой их готовности стало как-то не по себе. И как оказалось - не зря. Только за Фомичом закрылась дверь на улицу, как меня обступили, дёргая со всех сторон.
Кондрат пытался втянуть меня в карточную игру на шелобаны, с пренепременным условием, что играть я буду с ним, а шелобаны за проигранные партии, будет получать от меня Балагула.
Тот, услыхав это, предложил мне безо всякой игры в карты навешать вдвоём шелобанов Кондрату. При этом он увлечённо
– Ты только попробуй!
– увлечённо уговаривал он.
– Ты попробуй! Заслушаешься! Так и будешь с утра до вечера Домового по голове колотить, как в колокол. Ногтем щелкнул, словно колокольчик Валдайский, кулаком бухнул - прям Царь-колокол... Ты когда-нибудь в жизни слышал, как Царь-колокол звонит?
Я признался, что не слышал.
– Вот!
– возликовал Балагула.
– И никто не слышал! Все видели, а никто не слышал. Ты единственный будешь! Первый!- подумал, и добавил.
– А может, и последний, если хорошенько ударишь...
– Это как это так - последний?!
– взбеленился хмуро следивший за ходом переговоров Кондрат.
– Это что это вы тут затеваете?!
– Прекратите вы со своими глупостями! У меня есть важное заявление!
Подала голос Кукушка.
– Я прошу передать моё устное обращение в секретариат при организации "Гринпис"!
– Чего это она сказала?
– переспросил Домовой у Балагулы.
– Она просила передать пис...
– Бессовестный!
– возмутилась Кукушка.
– Это я - бессовестный?! Она тут пис делает и передает, а я бессовестный! Вот все вы, птицы, такие! Сделали сверху свое дело, а кто в это время внизу проходит, вам до этого никакого дела нет. Вас всех надо к жёрдочкам поприделывать... Все монументы испачкали...
– завёлся Балагула.
– Тебя это не должно беспокоить, - фыркнула Кукушка.
– Твой монумент никто не испачкает, таким, как ты, монументов не ставят!
– Вы, гады летучие, меня при жизни всего обсидели, не хватало ещё, чтобы на памятник мой гадили. Я только по этой причине не стал Великим, а меня, между прочим, звали. И звали многократно... Вот.
– Да помолчи ты!
– грубила ему Кукушка.
– Может быть, вы дадите мне немножко поспать?!
– робко взмолился я, не ожидая, что моя скромная просьба вызовет целую такую бурную реакцию.
Меня тут же обступили со всех сторон, дёргали за рукава, за полы куртки, за джинсы, кричали, шептали в ухо:
– У меня заявление! Протест! Птичку держат на жердочке!
– А что, слоны летают?! Вот ужас!
– Я тебе проигрываю, а шелобаны ты Балагуле...
– Я устало говорить. Мне нужен экран. Вы можете помочь мне достать экран? Я хочу показывать, я хочу видеть
– Вы такой симпатичный! Я хочу от вас бесёнка! Давайте не будем откладывать эту такую близкую возможность?
– Мне нужен гуталин. Вы понимаете? Всего-навсего одна баночка ваксы. Ну что вам стоит? Для вас это сущий пустяк, а для меня это решение проблем. Видите? В этом бедламе я седею. Ни одного чёрного волоска не осталось. Это же большая трагедия! Меня кошки любить не будут! Мяяяяууу...
– Ушшши... ушшшшии... Мышшши носссят ушшшши... Мы - летучие. Нас не любят. Нам нужны клипссссы, клипссссы...
– Мне срочно требуется лекарство. Вы видите, у меня свиное рыло? Скажите, может быть, у меня свинка?
– Рога! Вы не представляете, какая это трагедия! Отпилите мне рога! Я не могу жениться! Как я могу жениться, если я уже заведомо рогат?!
– Нашёл проблему! Я тебе сам их поотшибаю, нечего просить Живого о такой ерунде!
– Посмотрим, кто кому поотшибает! Посмотрим!
– Так ты сам просишь!
– Это ты просишь!
– А ты получишь!
– Нет, это ты получишь!
– Пропустите! Пропустите!
– Ай! Меня укусили!
– А я говорю - пропустите! У меня вот видите что?! Видите? Вы думаете, что это у меня рог растёт? Нееет, это не рог. Это у меня клык во рту не в ту сторону растёт!
– Меня укусили! Я же говорю, что меня жестоко укусили! А почему? Потому, что я - голозадый! Мне нужен всего лишь маленький кусочек меха!
– Маленький! Да тебе медвежьей шкуры не хватит твоё сокровище прикрыть!
– Хватит! Хватит! Медвежьей хватит...
– Мы шшштаренькие... Мы когда таншшшуем у нашшш ноги жаплетаюшшша...
– Што ты штарая, глупошти болтаешь? Што он тебе, новые ноги, што ли, шделает? Ты лушшше шладких шлюнок попроши... А то прошишь, сама не жнаешь што...
– Шладких шлюнок! Шладких шлюнок!
– Это так замешательно - шладкие шлюнки! Ах, пожалуйшта! Пожалуйшта! Они такие на палошках, такие прожрашные, и петушки такие! Петушки!
– Их шошешь-шошешь, а потом такие шладкие шлюнки...
– Желаю постричься в монахи! Видите, сколько у меня на лице шерсти?!...
Усталость и сон взяли своё. У меня окончательно всё поплыло перед глазами, и я, несмотря на невообразимые гвалт и шум вокруг, стал засыпать. Но только-только мне приснился сон про шладкие шлюнки, как меня разбудила острая боль в животе...
Я проснулся. Боль повторилась. В животе клокотало, бурлило и гудело, как в паровом котле, пущенном на полную мощность. Я покрутился, повертелся, огляделся по углам. Кругом толпились оравы существ. Поняв, что больше не выдержу, а в Сторожке нужного уединения, а тем более, удобств, я не найду, бросился к дверям, решив, что смерть лучше позора...
К счастью своему, выскочить я не успел, потому что в дверях столкнулся нос к носу с Фомичом, который стоял у входа.
– Ты куда?!
– зло рявкнул он на меня.