Фомич - Ночной Воин
Шрифт:
– Что ты маешься?
– спросил Домовой.
– Пойди, сделай себе дубину, как у меня. Или возьми меч, вон их полно после боя осталось.
Балагула только поморщился недовольно.
– Сам таскай такую тяжесть, - фыркнул он.
– Палку, если надо будет, я и в лесу под ногами подберу. Чего её из дома тащить?
– Ты что - совсем без оружия пойдёшь?
– спросил его приятель.
Балагула ничего Домовому не ответил и молча полез в погреб вниз головой.
– Что это он так полез? Свалится!
–
– Нет, не свалится, - как мне показалось, с некоторым сожалением ответил Кондрат.
– Он всегда так лазит. Чистый обезьян...
В погребе был слышен стук и звон. Вскоре вылез оттуда Балагула. На поясе у него гирляндой висели... вилки!
– Ты зачем в мой сундук лазил?!
– подскочил Домовой.
– Там моё приданое за столько лет собранное лежит!
– Приданое у невесты бывает, - возразил Балагула.
– Это только у вас так бывает, у тех, кто родился от человека и Лешачихи, - ворчал Кондрат.
– А у нас, у Домовых, приданое всегда за женихом.
– У тебя там, в сундуке, всё равно всё наворованное, - махнул на него Балагула.
– Не наворованное. А взятое у хозяев во временное пользование...
– Вот и я взял во временное пользование, - кивнул Балагула, и добавил.
– У тебя. И вообще - это будет моё оружие.
– Какое же это оружие?!
– потянулся к поясу с вилками Кондрат.
– Грозное!
– Что же ты этим оружием делать будешь?
– улыбнулся Оглобля.
– Врага по кусочкам кушать?
– Чёрные Воины выше меня?
– ответил вопросом на вопрос Балагула.
– Выше, - согласился Кондрат.
– Ниже тебя только табуретка, да и то не всякая.
– Кто бы говорил! Если тебя постричь, та ещё меньше меня будешь. Вот ты, допустим, Чёрный Воин...
– И что дальше?
– недоверчиво переспросил Домовой.
– Встань на скамью. Вот так, - командовал Балагула приятелем.
– Рост подходит. Бери теперь в руки свою дубинку и маши...
Кондрат взял в руки дубинку и махнул ею.
Прямо по голове Балагуле. Тот только охнул и сел на пол, привычно разбросав руки и ноги в сторону.
– Ты чего дерешься?!
– закричал он.
– Ты сказал "маши", я и махнул...
– оправдывался его дружок.
– Я сказал тебе в воздухе махать, а не по голове. Вот так и маши, а я будто подхожу к тебе сзади...
Кондрат увлеченно махал над головой дубиной, а Балагула, подкравшись сзади, ткнул его снизу вилкой в зад.
Не ожидавший такой каверзы Домовой взлетел под потолок, ударился об него головой, шлёпнулся вниз и сел прямо на стол, на воткнутую ему подлым образом вилку. Тут же он подскочил опять, взвыв от боли.
Выдернув вилку, он воздел дубинку и бросился на Балагулу, который прятался за столом и кричал оттуда:
– Я просто показать хотел!
– Да уймитесь же вы, обормоты!
– прикрикнул на разбушевавшуюся парочку Фомич.
– Надо вас дома оставить. Шуму - на сто вёрст вперед...
– Нет! Мы будем тихо!
– хором заверили его два обормота.
– Это мы оружие опробовали...
– Ладно. Все готовы?
– оглядел воинство Фомич.
– Все, - ответил Борода.
– Сейчас травочки в коробочки уложу да корешки по мешочкам.
– Балагула! Возьми Радио, - распорядился Фомич.
– Да на фига оно?
– поморщился сын человека и Лешачихи, с ненавистью глядя на огромный ящик.
– Как же мы новости узнавать будем?
– Ой, тоже мне, проблема! В лесу сорок полно...
– Всё. Разговор окончен. Или бери, или оставайся.
– Возьму, возьму... Только, смотри, Кондрат мало чего несет.
– Это я буду решать, кто мало, кто много, - рассердился Фомич.
– А я что? Раз надо, значит, надо, - стушевался Балагула.
– Я всегда и на всё ради общего дела готов.
Он завозился, прилаживая к Радио ремни, чтобы повесить его на спину, как рюкзак. Кондрат даже подозрительно покосился на дружка, видя такую непривычную готовность к послушанию.
Балагула продел руки в лямки, взвалил Радио на спину, сделал два шага и... сел на пол. Лицо его исказилось от боли.
– Ты чего уселся?
– подозрительно спросил его Кондрат.
– Горб...
– тихо и проникновенно, со слезой в голосе произнёс Балагула.
– Какой горб?!!!
– заорал Домовой.
– Откуда он у тебя?!!
– Вырос, - развёл руками Балагула.
– Наверное, от перенапряжения всех моих остававшихся сил.
Ему помогли освободиться от ремней и самого Радио, и помогли с трудом подняться на ноги.
Кондрат недоверчиво зашёл ему за спину, и удивлённо покачал головой:
Спину Балагулы действительно украшал чудовищных размеров горб. Самый что ни на есть настоящий.
– А можно потрогать?
– спросил недоверчивый Домовой.
– Конечно, можно... Только болит очень...
– страдальчески ответил его приятель, доверчиво подставляя спину дружку.
Но тот уже передумал трогать. Застеснялся своей недоверчивости.
– Ладно, раз уж он стал инвалидом, тогда я понесу рогатину, дубину, и Радио, - великодушно предложил он.
На том и решили, тут же и выступили. Время на месте не стояло, напоминая, что и нам пора двигаться.
Впереди шёл Оглобля. Он уже когда-то начинал этот путь...
Следом за ним - Фомич, за ним я, потом пыхтевший как паровоз Кондрат, согнутый в три погибели под тяжёлым Радио. За ним шагал с торбочкой на палке Борода, за которым едва поспевал плетущийся сзади всех Балагула.