Фонтаны на горизонте
Шрифт:
Плохо. Пропал кит. Мое слово — как ветер. Нехорошо. — Нильсен вздыхал.
Киты будут! — уверенно говорил кок. — А гарпунеру стыдно быть маловером. Это временное затруднение. Готовьтесь бить китов!
О, Нильсен готов, — кивал головой гарпунер. — Я хочу верить. Ваши слова всегда правда.
Норвежец возвращался в «воронье гнездо». После разговора с коком к нему пришла уверенность в том, что киты все-таки будут найдены, надо только хорошо искать. И «Фронт» уходил все дальше в море.
Грауль в первые дни после встречи с Ли Ти-сяном находился в
Однажды после очередного безрезультатного поиска китов Грауль явился к Северову:
Я хочу повторяйт мой совет: китобойный промысел в этих водах не будет.
— Мы помним ваш совет, — ответил капитан-директор. На базе проходил шахматно-шашечный турнир, чуть
ли не ежедневно занимались музыкальный, драматический и хоровой кружки. Степанов организовал группы по изучению политграмоты. В клубе без конца крутили надоевшую всем кинокартину «Два друга, модель и подруга». Все было как-то вяло, неинтересно. Тревога за исход промысла охватила всех. Где киты? Будут ли они?
Степанов переживал трудные дни. На людях он держался спокойно, подбадривал моряков, но, оставшись один, погружался в невеселые думы. Как быть, что делать дальше? Он больше, чем кто-либо, несет ответственность за судьбу промысла. Его послала сюда партия. А что получается?
Ночью часы тянулись особенно медленно. Степанов выходил на палубу, долго простаивал под ветром, вслушиваясь в шум моря. Приходили разные решения. Но какое лучше, вернее?
Помполит собрал коммунистов и комсомольцев:
—- Наши разведки пока безуспешны. Местное население дает путаные сведения. Нам советуют идти еще дальше на север, — говоря это, Степанов имел в виду записи Ивана Северова. — Китобойцы уже подходили к Берингову проливу, но и там китов не обнаружили... Мы должны определить наш дальнейший рейс. Хотелось бы знать ваше мнение. Помните, товарищи, что за флотилией следят миллионы людей — советские люди уверены в нашем успехе, враги ждут нашего провала.
В клубе, где собрались моряки, наступила тишина. У всех были озабоченные лица.
Наши надежды не оправдались, — заговорила Горева. — Китов нет. Идти ли флотилии дальше на север? Мое мнение — идти. Надо до конца выяснить — бывают ли киты на севере в это время года. Плавание предстоит трудное, но всякое новое дело требует риска.
Кто был в полярке, тот знает, что это такое, — поднялся Журба. — Товарищ Горева не была. Это и видно, если она предлагает гнать базу прямо во льды. Загубить судно — пустяки, а как оно нам досталось? — Журба вытянул вперед свои руки. — Мозоли вот до сих пор не сходят!
Но не возвращаться же во Владивосток с пустыми цистернами! — крикнула Горева.
А если возвратимся без базы? — Журба сердито покосился на Гореву. — Не дело это. Я советую послать в полярку одних китобойцев. Пусть порыскают там и сообщат по радио. Если киты окажутся, можно будет и базу подослать поближе.
Курилов не сразу решился выступить. Он несколько
Все суда гнать незачем, тем более, что мы сомневаемся, есть ли киты на севере, — заговорил он таким тоном и с таким выражением лица, что Степанов невольно подумал: «И чему он радуется?» — Надо всегда готовиться к худшему, — продолжал Курилов. — Нет китов — значит, напрасно сгоняем суда, поизносим механизмы, сожжем лишнее топливо. Значит, послать нужно одно судно, но укомплектовать его лучшими людьми. Поход будет тяжелый.
Предложение Курилова всем понравилось. Решили рекомендовать капитан-директору послать на север один китобоец.
В тот же день Северов огласил приказ: «Китобойному судну «Труд» под командованием капитана Орлова обследовать прибрежные воды Чукотского моря до мыса Сердце-Камень». Бочкарем на «Труд» был назначен Курилов, гарпунером — Грауль. В этот рейс отправлялась и Горева.
«Труд» должен был выходить на рассвете. Ночью ему предстояло взять полные бункера угля и воды. Степанов передал Орлову пакет, полученный от секретаря Камчатского обкома с наказом передать чукче Тнагыргину.
Курилов и Оленька прощались. Стоя у фальшборта, они молчали. Оленька смотрела в черное, дышащее холодом море и думала о том, что вот скоро от нее уйдет туда Леонтий и там ему будут грозить всякие опасности. Поднявшись на носки, она шепнула:
Ты береги себя.
Курилов смотрел на Оленьку и не узнавал ее. Она стала совсем другой.
Я так испугался, когда ты убежала от меня, — прошептал он. — Думал, ушла навсегда!
Оленька улыбнулась. И когда Леонтий сильной рукой обнял девушку, она доверчиво прижалась к его груди...
2
«Труд» выходил из Берингова пролива. Впереди лежали блекло-синеватые воды Северного Ледовитого океана. Горизонт был затянут серой мглой. С моря в пролив, словно в открытые настежь двери, тянул полярный ветер. У берега бурлил прибой, но его не было слышно из-за крика чаек. Они так стремительно бросались вниз, словно хотели нырнуть до самого дна, но, только коснувшись воды, взлетали с добычей.
Через несколько дней «Труд» вошел в маленькую бухту. Орлов внимательно рассматривал в бинокль гранитные берега, стиснувшие маленькую вытянутую долинку. Недалеко от берега стояли Побуревшие от сырости и непогоды деревянные домики, бараки из гофрированного железа и две высокие радиомачты с провисшей между ними антенной. От антенны провод тянулся к домику, стоявшему в стороне от поселка.
Ближе к берегу неровной линией выстроились круглые яранги. За поселком виднелись маячная башня и треугольник топографического знака, сложенного из бревен.