Фонтаны на горизонте
Шрифт:
Выпив коньяку, Грауль неторопливо бросил в рот несколько ягод и спросил:
Довольны работой, Андерсен?
Обижаться не на что, — пробормотал норвежец, а сам подумал: «Рассказал бы ты лучше что-нибудь о той мулаточке, которую я видел с тобой в Гонолулу».
А я на вас обижен, — сказал Грауль. Андерсен насторожился. Немец продолжал:
Зачем вы бьете так много китов? «Странный вопрос! Я выполняю договор так же, как
и ты. Вечно суешь свое рыло в чужие дела. Недаром о тебе кое-что поговаривали китобои в Антарктиде». Так
Понимаю, — кивнул Грауль, — по договору. А за то, что сделаете сверх плана, получите двойное вознаграждение.
— Да, так, —недовольно прохрипел норвежец. — Ну и что?
Большевики вовлекли вас в политическое дело с этим соревнованием! — многозначительно сказал немец.
Политика! — усмехнулся Андерсен. — Согласен! Я должен побить Нильсена, черт возьми, чтобы он знал свое место, выскочка! А русские, убей меня гром, деловые парни. Уговорили меня дать семьдесят китов, и я дам. Им жир нужен, а мне деньги, — вот и вся политика!
После такой длинной речи Андерсен промочил горло парой лишних глотков и подумал: «Отвязался бы Грауль с этими разговорчиками».
– Сколько вам надо денег? — спросил Грауль.
На тысячу фунтов больше, чем я получу по договору, — назвал первую пришедшую ему на ум цифру Андерсен, зная, что и тех денег, что он зарабатывает у русских, ему хватит на год жизни со всеми удобствами. Да он и никуда не поедет. К черту Гавайи. Он не мальчишка, чтобы бегать за юбками, а водка и коньяк есть и во Владивостоке.
Вы получите полторы тысячи, — сказал Грауль и пристально посмотрел на Андерсена.
За что? — удивился норвежец и опустил бутылку, забыв выпить.
Если убьете до конца промысла не больше двадцати пяти—тридцати китов.
Вы хотите, чтобы я не выполнил договор?
Да!
А зачем вам это нужно? — спросил озадаченный Андерсен.
Я так хочу. — Грауль протянул руку к бутылке. — Согласны? Полторы тысячи в любой валюте.
Андерсен не дал Граулю бутылки.
Это нечестное дело, Отто! Зачем подводить русских?
Они большевики.
А мне на это наплевать! Русские — хорошие парни. Они пригласили меня, чтобы я им помог, и за это мне платят золотом.
Вы получите золотом... — начал Грауль.
Нет, Грауль, я честный человек. — Андерсен сжал бутылку так, что побелела рука. — В ваши грязные дела я не хочу вмешиваться.
Он встал и, не оборачиваясь, пошел вниз. На берегу Андерсен с яростью ударил о скалу бутылку с остатками коньяку. Он удивленно посмотрел на мокрый камень и покачал головой: «Нет! Такого со мной еще никогда не было. Пойду к Журбе. Он уже, наверное, освободился от вахты. Разопьем с ним бутылочку. Честный моряк, этот русский. А Грауль, хоть и знаменитость, — мошенник!».
... Нина сидела на валуне, покрытом пушистым, как шкура медведя, мхом, и покусывала ровными зубами крепкий стебелек травы. Она смотрела вдаль, туда, где кончался залив
Краем лукавых глаз Нина следила за Орловым. Вот уже час он рассказывал ей о своих плаваниях, и ей было интересно слушать, но требовалось быть все время настороже. Он уже дважды сводил разговор к тому, что впервые встретил такую девушку, как она, Нина Горева...
Кто полюбит, тот не спешит признаваться в своих чувствах, говорила сама себе Нина. А Орлов сразу же готов объясниться в любви. Нина на минуту задумалась: а что если он вправду полюбил? Капитан ей нравится, и она напрасно к нему придирается.
Тени гор становились все длиннее и медленно ползли по воде бухты, которая от них казалась черной. Было слышно, как по воде ударяют крыльями утки. Черными стрелами мелькали бакланы.
Нина упрямо встряхнула головой и поднялась: пора идти на базу. Орлов хотел помочь ей, взял за руку, но она насмешливо отрезала:
Я здорова и не боюсь ходить сама! Перепрыгивая с камня на камень, Нина спускалась
к берегу. Орлов шел следом, удрученный холодным отношением девушки. Из-под ног у них сыпались мелкие камешки и с бульканьем падали в воду. От воды и скал тянуло прохладой. Нина вдруг остановилась.
Какая интересная! — Девушка нагнулась, подняла с песка маленькую, загнутую рожком раковину и повернулась к Орлову. На ее лице уже не было насмешки. Она с дружеской простотой показывала Орлову ракушку, из которой выглядывала голова рачка.
Выбрал себе жилье, как наш Старцев, —- засмеялась Нина. — Сидит в своей каюте и не выходит. Ну, не обижайся на меня, рачок! — сказала Нина и, размахнувшись, бросила раковину в воду. — Пора на судно.
Ей предстояло закончить чтение рукописи Северова и перенести необходимые сведения на карту. Выслушав ее, Орлов сказал:
Возьмите меня с собой. Я вам помогу!
Как-нибудь сама справлюсь, — лукаво улыбнулась Горева.
Они присоединились к морякам, которые шли с ведрами, наполненными ягодой.
Будем пироги печь и кисель варить, приходите в гости, — пригласил девушку дядя Митя.
Нет, Нина Пантелеевна не забывает старых друзей, — выступил вперед Слива. — У вас что — голубица да ползуниха, а у нас морошка да приятная беседа с музыкой. Во!
Он достал из кармана губную гармошку и, проиграв бойкий мотивчик, запел:
Высоко над мачтой
Пьяно пляшут звезды,
И рычит свирепо
на палубе волна.
Затейника поддержало несколько голосов:
Мне не надо тропиков,
Пестренькой экзотики,
Чужд мне Южный Крест
и сказочный Багдад.
Я хочу в холодной,
Но родной сторонке
Под березой с милой
провожать закат...
Стуча моторами, подходили боты. Слива крикнул:
— «Шторм» ждет вас, Нина Пантелеевна!