Фонтаны на горизонте
Шрифт:
Совсем!
От прежней Оленьки осталась улыбка да нитка кораллов на шее. С той поры, как она уехала в Москву на курсы, Северову не приходилось ее видеть.
Курьерским приехала сегодня ночью, — отвечала на расспросы Ольга. Голос у нее был грудной, глубокий, говорила она неторопливо. — Закончилась моя учеба...
Типография на базе ждет вас, — сказал Северов. — Утверждено и название газеты — «Гарпун».
Северов смотрел на Ольгу и думал о Курилове: «Ну, Леонтий, теперь держись! Жена у тебя вперед полным ходом пошла, а
Когда можно на флотилию попасть? — спросила Ольга, и лицо ее порозовело.
Завтра вылетите на гидросамолете, — сказал Северов.
А как там Леонтий? – спросила, наконец, Ольга.
Жив, здоров, — хмуро проговорил Северов.
Вы чем-то недовольны? — насторожилась Ольга.
Мы, хозяйственники, всегда бываем чем-нибудь недовольны, — ответил управляющий трестом, уклонившись от прямого ответа.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
1
Флотилия стояла в тихой бухточке, сжатой скалистыми берегами. Чахлая растительность — стелющиеся по земле низкорослые деревья да лишайники — не оживляла пустынного вида. Берега казались суровыми и малопривлекательными. Но все свободные от работы китобои съехали на землю и разбрелись по берегу.
Штурман Свидерский отправился к старшему радисту Сене Клебанову. Войдя в радиорубку и назвав себя, он попросил радиста при случае отстукать во Владивосток радиограмму.
Клебанов усмехнулся:
Зазнобушке?
Свидерский многозначительно подмигнул и сразу же передал текст.
Старший радист ухмыльнулся еще шире:
Будь спокоен, сегодня же получит, — он повернулся, крикнул в глубь радиорубки: — Федя! Передай очередной! — и протянул подошедшему дежурному радисту листок с текстом радиограммы Свидерского: «Плавание идет спокойно тчк Часто вспоминаю тебя тчк Скучаю целую».
От этих эфирных поцелуев меня уже тошнит, — с тоскливой миной вздохнул дежурный радист.
Из радиорубки Свидерский вышел вместе с Клебановым.
Потом они съехали на берег. Сеня оказался разговорчивым парнем: он любил, чтобы его слушали. Свидерский, внимательно следя за радистом, поддакивал ему, соглашался с ним, чем быстро расположил его к себе. Разговаривая, радист и штурман незаметно отошли от берега. Тут, оглянувшись и понизив голос, Свидерский щелкнул себя по шее.
Не мешало бы, —- сказал он. — Как смотришь?
В самый бы раз, — мечтательно вздохнул Клебанов и удивленно раскрыл свои всегда сонные глаза: Свидерский доставал из внутреннего кармана бутылку.
Чистый!
Врешь! — воскликнул радист, и его глаза уставились на бутылку. — Ей-богу, чистый?
Через полчаса Свидерский стал для подвыпившего Клебанова лучшим другом. В порыве дружеского расположения радист говорил:
Ты парень свойский. Люблю таких. Приходи ко мне. Давай сколько хочешь радиограмм своей девахе, все передам.
Смотри, чтобы
Ну что ты! Я да от своего слова... За кого ты меня принимаешь?
Уже в темноте радист и штурман вернулись каждый на свое судно. Оба остались довольны прогулкой и друг другом. Впервые после выхода из Владивостока Свидерский достал из футляра аккордеон и долго наигрывал какой-то тягучий, ноющий мотив.
2
Над городом вставало раннее солнечное утро. Ольга шла по набережной, жадно вдыхая запах моря, доносимый легким бризом, приглядываясь к кораблям, стоящим у причала и на рейде. У входа в порт она взволнованно подумала: «Море. Как я о нем соскучилась!»
В порту у ближнего пирса ее ожидал маленький катерок. Он резво пронесся по бухте, разрезая темно-синюю прозрачную воду.
Ольга опустила руку за борт. Вода бежала у нее между пальцев, упругая, прохладная.
Катер обогнул вдавшийся в бухту мыс и направился в рыбный порт. Там на якоре покачивался гидроплан. Он походил на присевшую отдохнуть огромную белую птицу. Подрулили. Ольга забралась в кабину. Вскоре самолет, чихнув мотором, загудел и задрожал, а через несколько минут заскользил по воде, набирая скорость. Ольга не заметила, как гидроплан оторвался от воды и оказался в воздухе. Город, бухта и заливы с кораблями остались внизу. Развернувшись, самолет круто взял курс на север.
Ольга не отрывала глаз от иллюминатора. Когда кончилась прибрежная полоса, она увидела внизу под собою темно-синюю гладь открытого моря. Оно чуть-чуть рябило мелкими волнами. Слева тянулся скалистый берег. За манной дымкой голубела горная цепь с пятнами еще не растаявшего снега.
На берегу, у воды, виднелись постройки. Ольга с удовольствием отметила, что за два года тут появились новые рыбные промыслы, поселки. Прибрежная полоса выглядела уже не такой пустынной, как прежде.
Однообразный гул мотора навевал дремоту. Ольга заснула. Проснулась она от внезапно наступившей тишины и взглянула в иллюминатор. Самолет снижался к небольшой бухточке со скалистыми, неприветливыми берегами.
Коснувшись поплавками воды, машина еще раз взревела моторами и, описав полукруг, подошла к берегу.
– Здесь и заночуем, — сказал Ольге летчик.
Вместе с экипажем самолета она перебралась на землю. Вдоль берега громоздились базальтовые скалы. Только в одном месте была пологая песчаная пристань, созданная самой природой.
Люди шли по плотному, утрамбованному песку с зелеными валиками выброшенных прибоем водорослей.
– Какая глушь! — удивилась Ольга.
Вокруг была незнакомая местность. Недалеко от берега озерцо ,над ним носились стаи уток и гусей. Низко журавли. В кустарнике завозился какой-то зверь, и птицы пугливо взвились, теряя пух и перья. За озерцом, в отдалении, поднимались сопки с затянутыми туманом вершинами.