Фонтаны на горизонте
Шрифт:
Прикажи двум, нет — четырем матросам вытащить его отсюда, поставить на палубе под холодный душ, а затем напоить черным кофе.
Есть! — ухмыльнулся Журба, довольный, что может отвести душу.
Степанов ушел к Орлову. К удивлению моряков, Андерсен без сопротивления дал себя раздеть. Так же покорно принял он и окатывание забортной водой. Как видно, к подобным процедурам гарпунер привык. Пока его протрезвляли, Степанов разговаривал с Орловым.
– Почему вы не побеседовали с Андерсеном?
– В таком состоянии он ничего не способен понимать, — ответил Орлов. Лицо у капитана было холодное,
– Вы хозяин судна, — наступал на него Степанов.
– По договору гарпунер мне не подчиняется, — напомнил Орлов. — Я очень хорошо помню то, что говорил товарищ Дукин в тресте.
Формально Орлов был прав, но в голосе его почему-то прозвучали нотки неуверенности. Это понравилось Степанову. «Значит, Орлов понимает нелепость положения», — подумал помполит, которого все больше интересовал этот молодой капитан. Помполиту уже было известно, что Орлов зарекомендовал себя умелым моряком и хорошим начальником, но все еще был недоволен своей судьбой, забросившей его на какой-то китобоец.
— Однако в договоре ничего не сказано, что гарпунер может вести себя так, как ведет себя этот пьяница Андерсен, — в тон Орлову ответил Степанов.
Открылась дверь. Вошел довольный Журба. Он весело доложил:
– Господин Андерсен сейчас явится!
– Вот и прекрасно, — сказал Степанов.
В каюту вошел Андерсен с видом человека, заранее на все согласного. Он разочарованно посмотрел на пустой стол и спросил, обращаясь к Орлову:
– Капитан хочет со мной говорить?
– Вы понимаете по-английски? — придвинулся к нему Степанов.
– Да, — кивнул Андерсен.
– Отлично! — Степанов протянул Андерсену папиросы. Гарпунер закурил, неумело держа в толстых пальцах непривычный для него картонный мундштук.
– Когда у вас бывает перерыв в этом занятии? — Степанов выразительным жестом показал нa стакан.
– О! Это зависит от китов! — заплывшее от попоек лицо Андерсена осклабилось.
– Не понимаю, поясните, — в голосе Степанова прозвучали строгие нотки.
– Когда начинается охота, я не пью. — Гарпунер грузно сел на диван, его влажные волосы хранили следы гребенки, опухшее лицо расплылось в улыбке. — Русские могут не беспокоиться. Я дал слово, когда подписывал договор, и пусть теперь будут уверены, что Андерсен их не подведет.
– Вы знаете Отто Грауля? — спросил Михаил Михайлович.
– Хороший гарпунер, — с уважением произнес Андерсен. — Один сезон я охотился с ним в море Росса. Гордый. Но меня это не интересует. Он аристократ без монокля!
Довольный своим ответом, Андерсен захрипел; это, очевидно, должно было выражать смех.
— У меня больше нет вопросов к гарпунеру, — сказал помполит капитану и протянул руку Андерсену: — Мы верим вам, господин Андерсен.
Орлов отпустил гарпунера. В дверях Андерсен задержался:
– Может, господа выпьют с гарпунером по бокалу за предстоящую удачную охоту?
— После первого кита, убитого в наших водах, — ответил Степанов.
– Оллраит! — кивнул Андерсен и вышел.
– Пусть пьет, пока ему не надоест, — сказал помполит — Свой договор он выполнит.
Михаил Михайлович поднялся:
— Пойду к команде.
Взгляд Степанова остановился на книжной полке над письменным столом. Помполит прочитал на корешках:
Подбор книг говорил об определенной склонности и вкусах владельца, но Степанов не подал виду, что это его заинтересовало, и вышел.
В кубрике моряки забивали «козла», яростно стуча костяшками домино. Один из матросов сидел с привязанной мочальной бородой, держа в зубах капустный лист.
При виде Степанова он сорвал бороду и хотел уже закинуть ее, но помполит его остановил:
– Козел?
– Козел, — весело ответили за проигравшего все игроки.
– Тогда сиди, как сидел, — сказал Степанов. — Примете меня в игру, товарищи?
Через минуту он с таким же увлечением стучал костяшками. Играл Степанов мастерски. Посмеиваясь, он выводил из игры моряков. Когда и последний противник был повержен, помполит достал портсигар. Угощая моряков, он спросил:
— Доводилось кому бить китов?
Оказалось, что только двое видели китов и знают, что это за животные, а остальные затруднялись сказать о них что-нибудь. Кое-кто называл их рыбами.
Степанов подумал: «Вот и проморгал, помполит. Моряки даже не знают, что за зверя они будут промышлять. Плохо, товарищ Степанов, исправляй ошибку».
Вернувшись на базу, Степанов пригласил к себе комcopгa лаборантку Нину Гореву и научного работника, профессора Вениамина Вениаминовича Старцева.
— Морякам нужно прочесть лекции о китах, — объявил помполит Старцеву и Горевой.
Старцев погладил холеную бородку и удивленно взглянул на Степанова:
– Я, собственно, научный работник, а не агитатор.
– Не агитирующей науки нет, — ответил Степанов. — Да и ваш долг популярно рассказать нашим морякам о китах, их происхождении, образе жизни.
– Пожалуйста, если это будет интересно, — пожал сутулыми плечами Старцев. — Можно идти?
– Идите, — отпустил его Степанов.
Равнодушный ко всему, — произнесла Горева, когда за Старцевым закрылась дверь.
– Постараемся заинтересовать, — весело сказал Степанов.
– А если не удастся? — засмеялась Нина.
– Уступит место другому, — серьезно ответил помполит. — Но я уверен, что будет с нами. А вы согласны читать лекции на китобойцах?
При этих словах помполита глаза девушки приняли новое, незнакомое Степанову выражение.
– Что, разве вам не хочется побывать на китобойцах?
– Наоборот, очень хочется, — задорно сказала Горева, подумав о молодом капитане «Труда».
Вернувшись от помполита, Старцев остановился посередине своей каюты, погладил бородку. Вид у него был и сердитый и растерянный. Он пожал плечами. «Чего-чего, а он никогда не мог бы даже предполагать, что дойдет до этого. Ученый — и матросы. Просто смешно. Как и смешна вся эта затея с китобойным промыслом. Русские никогда не были и не будут китобоями. Затея пустая, заранее обреченная на неудачу. Зачем он только пошел в этот рейс. Смалодушничал, дал себя уговорить. Трата времени и здоровья. — Старцев вздохнул. — Что же ему делать? Степанов — начальство. И его просьбу надо выполнять как приказ». Вениамин Вениаминович нехотя подошел к столу, сел в кресло и пододвинул бумагу, задумался. С чего же начать лекцию для матросов, которые даже не знают, что киты — звери, а не рыбы.