Foot’Больные люди. Маленькие истории большого спорта
Шрифт:
Жребий был убийственный. Годом ранее «Лацио» играл в финале Кубка УЕФА, уступив «Интеру» с гениальным Рональдо. Тренер Эрикссон, игроки Вьери, Манчини, Салас, Недвед, Алмейда. Супербанда, а не команда.
Чтобы лучше подготовиться к матчам, Семин вывез команду на сбор в Хосту. Гонял как сидоровых коз. И к концу сбора понял, что игроки «наелись». Решил вместо тренировки устроить восстановительные процедуры – шашлык на природе.
Зарезали ягненка. Взяли ящик красного на команду и две бутылки «беленькой» для персонала. Приехали в горы, опустили бутылки в ручей – остудить. Дрова,
Мясо шипит на огне. Собаки от запаха сходят с ума. Команда бодра и весела. Там такая банда приколистов, не загрустишь. Да и чего грустить? Но носу полуфинал Кубка Кубков. Уровень!
Семин позвал команду к столу. Сели, разложили. И вдруг ЧП. Пока мелкое, бытовое. Одной бутылки «беленькой» нет.
Юрий Палыч заподозрил неладное. Нахмурился. Спросил – кто? Все честно удивились. Предположили, что плохо привязали веревку, а течение в горных реках такое, что…
Семин поверил или сделал вид, что поверил.
Чокнулись. Выслушали слова благодарности за работу на сборе, вернулись мыслями к матчам с «Лацио». Стакан сухого вина на взрослого лба – это разве нарушение режима?
Тот «Локомотив» был лучшим на моей памяти. Крепким. Дружным. Боевым. Я любил эту команду, как и все мы. Ее нельзя было не любить.
И вдруг Семин напрягся. Прищурился, приподнявшись.
– А это кто? – спросил он.
Вдали была видна фигура постепенно приближавшегося всадника. И, кажется, большого мастера. Может быть, это был ас джигитовки, решивший показать класс перед дорогими гостями. Всадник выделывал в седле немыслимые вещи. Странно, что ему не аплодировали. А может, просто у ребят зрение было лучше, чем у тренера.
– Пастух, наверное, – сказал кто-то.
Всадник подскакал ближе, стало ясно, что это не пастух. Семин, раскрыв от изумления рот, смотрел на одного своего подопечного. Тот смотрел на него с седла. Он был в мясо. В хлам. В стельку. Стало ясно, куда уплыла та бутылка. И прежде чем Юрий Палыч нашел слова, всадник сказал ему, хлопнув по лошади сзади себя:
– Ну чего смотришь? Садись, поскакали!
Шашлыки были похерены мгновенно. Команду грузили в автобус под крики Семина: «Отчислен на хрен!» Всадника занесли на руках, он уже безмятежно спал.
Ясность разума он обрел только вечером. И вдруг что-то вспомнил, проснувшись.
– Старички, я что… Немножко почудил?
«Старички» пошли упрашивать Семина. Тот был непреклонен, пока ему не сказали: «А кто с Вьери будет играть?»
Тот наездник играл самоотверженно. Как и весь «Локомотив». «Лацио» прошел в финал только за счет гола, забитого на чужом поле.
Это была великая команда. С потрясающей атмосферой. Где чудили, как редко где. Но все исправляли игрой.
Семин в интервью Жене эту историю подтвердил. Но сказал, что пикник был тогда без алкоголя. Я бы на его месте сказал то же самое.
Советский гимн
Когда в Москве выходил еженедельник «Спорт день за днем», еженедельные летучки проходили в узбекском ресторане на Серпуховской. Там было удобно: метро
Александр Аркадьич Горбунов был для меня легендой еще до моего появления в профессии. Я балдел от его правильного слога и четкой мысли. Читал практически все, что было написано им. Я и сейчас в принципе делаю то же самое – читаю не издания, а статьи или интервью с конкретными фамилиями под ними. Горбунов котировался у меня наравне с Микуликом. Они оба писали для бумажного «Футбол ревю», и, к моему удовлетворению, пишут оба для его сегодняшней электронной версии.
Когда мы познакомились и стали общаться, я открыл для себя Горбунова-рассказчика. Мне вообще везет на мастеров устного жанра в нашем футбольном мире: Львов, Микулик, Бородюк, Овчинников. Это большие мастера. Многие их байки знаешь уже наизусть, но снова и снова слушаешь с наслаждением. Все равно, что любимое кино еще раз пересмотреть.
И даже при такой конкуренции Александр Аркадьич шел у меня под первым номером. Потому что он не только мастерски травил истории, но и сам создавал их. Это был Никита Богословский от футбольной журналистики.
Я до сих пор не знаю, какой из двух его розыгрышей мощнее.
В 1990-м чемпионат мира был в Италии. Еще существовал СССР, с жестким отбором журналистов для таких поездок и непременным собеседованием претендентов на Старой площади. Избранных – а писать с таких турниров дозволялось единицам – посылали на весь чемпионат. Немногих счастливчиков, прыгнувших выше своей планки, – на более короткие сроки.
Основная группа жила в Риме, на территории советского посольства. Оттуда выезжали в короткие командировки в другие города, в основном в Бари и Неаполь, где играла советская сборная. Горбунов приехал в числе первых и через две недели отправился в аэропорт встречать коллегу из «Комсомолки». Обозревателя, не интересующегося футболом, но сделавшего все, чтобы не упустить загранпоездку.
Тот благополучно прилетел. Забрал с ленты чемодан с кипятильником и консервами. Суточные уже были расписаны до последней лиры, и тратить на еду их никто не собирался.
– Ну как тут? – спросил коллега Александра Аркадьича.
– Обстановка напряженная. Провокации. Но в КГБ разработали устройство, которое четко определяет – советский человек или нет.
Коллега посмеялся. Решил, что Горбунов шутит.
Доехали до посольства, вышли из машины. Коллега рванулся в сторону проходной. Горбунов его остановил.
– Подожди. Нужно правильную точку найти, чтобы прием сигнала был лучше.
Тот не понял. Какая точка, какой сигнал? Александр Аркадьич объяснил:
– Все просто. Во избежание провокаций ворота в посольстве снабжены специальной автоматикой. Там звуковой датчик, настроенный на советский гимн. Нужно встать так, чтобы сигнал шел по прямой. Вон туда, – и показал на какую-то деталь на столбе.
Коллега улыбался, не понимая. Тогда Горбунов решил показать наглядно. Встал на тротуаре поудобнее, сложил руки по швам и запел: