Форексмен
Шрифт:
Он взял ключи, обулся и, удивляясь, как быстро исчезает похмелье, вышел на улицу.
Направиться решено было в Мишин ресторан. Официантки встретили его испуганно. Вчерашний дебошир испытал неловкость, но не растерялся, извинился, и тотчас их лица озарились улыбкой. Вышел Миша. Они сели за стол отобедать. Разговор протекал менее скованно, чем вчера. Миша сказал, что в свободное время тоже хочет заняться Форексом. Намеревается совершать сделки лишь время от времени, рассчитывая на долгосрочное инвестирование.
– Сейчас все твердят об этом Форексе.
– А ресторан? – поинтересовался Филипп, разрезая ароматную котлету.
– Я уже спрашивал у тебя, куда можно вложиться, чтобы иметь пассивный доход. Теперь у меня потихоньку появляются свободные средства, которые я бы хотел вкладывать. А для начала мне интересно самому повозиться в той кухне. – Глаза у Миши блеснули, он подумал о чем-то ярком, затем оживленно сказал: – А вообще-то забудь, не стану я туда лезть.
– Вот и правильно. Превратишься в такого же ненормального, как я. У тебя прекрасный ресторан, вложись лучше и открой второй.
– Ты просто боишься, что у меня в Форексе получится лучше.
Посмеялись. Филипп смеялся меньше: он действительно боялся. Чистое соперничество, ничего больше.
В разговоре вспомнили о двух элитных шлюшках и о том, как здорово провели тогда время.
– Надо бы повторить, – предложил Миша. – Как ты на это смотришь?
– С удовольствием, но не сейчас. Живое общение с женщинами не даст мне сосредоточиться. Как только дела с Форексом наладятся, так сразу.
– Главное, чтобы к тому времени ты не женился, – пошутил Миша. – А то захомутают. Ведь знаешь: влюбленный мужик потерян для друзей, а для подруг – тем более. По крайней мере, первые несколько лет.
– Знаю. Но я не из тех, кто даст загнать себя под каблук.
Миша пожал плечами: мол, кто знает, как может быть.
– Кстати, мне девочка одна приглянулась, – признался Филипп. – В одном видеочате сидит. Переписываемся уже дней десять. Хорошая такая. Характер – что надо. Не высокомерная, но и не простуха. С юмором. Открытая, общительная. Интересная. Когда на нее смотришь, на душе позитивно становится.
– Отлично! – выставил большой палец вверх Миша. – Встреться, приведи её в мой ресторан, я вам такое шикарное свидание организую!
– Встреться, встреться, – тоскливо прогудел Филипп. – Не всё так просто. Она же из Киева.
– Ух, ты! – захохотал Миша. – Бандеровка, что ли?
– По лбу сейчас дам. Давно дураком стал?
– Ладно-ладно. Я не такой придурок, чтобы верить всему, что говорят по телевизору. Просто наша пропаганда долгое время заставляла так считать. Так и что, как теперь поступишь? Поедешь? Там, говорят, неспокойно. Хотя когда это всё уже было…
– Да брось ты! – отмахнулся Филипп. – Никуда я не поеду. Нафига я ей нужен? Симпатия симпатией, а жить потом на что?
Мешок чуть наклонился над столом и прошептал:
– Если проблема в бабках…
Но Филипп резко выставил ладонь, не желая слушать.
Вечером он открыл два ордера, решив, что они будут последними,
Заглянул в видеочат: желанной девушки Даши не было. Потом заходил в течение часа еще несколько раз, но она так и не появилась. На душе стало неприятно, тревожно. Он бы зашел на ее страничку в социальной сети, но она её временно не вела. Иных способов связи с ней не было. Номер телефона Даша давать не хотела, хотя общение уже шло к тому.
Рынок вял. В новостной ленте – ничего экстраординарного. Захотелось горячего сладкого кофе. Затем, от скуки, Филипп решил посмотреть журналистские выкладки более детально. В мире опять стреляют. Странно, раньше при таких прецедентах экономику бы колбасило. Теперь, несмотря на локальные боевые действия в нескольких точках земного шара, на бирже это не отражается. У рынка сформировался иммунитет.
В холодильнике закончились продукты: осталось одно обмякшее яблоко да крохотный кусок сыра. А Филиппу хотелось рисовой каши на молоке, со стаканом горячего какао.
Он легко оделся и направился в магазин.
Возле общаги, как обычно, стояли студенты. Курить запрещалось, но многие всё равно дымили. Среди топтавшихся мелькнуло знакомое лицо, и Филипп узнал парня из деканата. Не было ни секунды сомнения: нужно извиниться. Пускай сухо и коротко. Совесть – штука такая, «держит» долго. И лучше не упускать возможность её облегчить.
Парень стоял вполоборота и с кем-то разговаривал, поэтому не видел Филиппа, приближающегося с улыбкой и заготовленными словами. Но под конец повернулся, заметил его и вздрогнул.
– Слушай, – радостно заговорил Филипп, – тогда, в коридоре, я был сам не свой…
Но тот, к кому были обращены эти слова, даже не стал слушать. Он отдал очки товарищу и набросился на Филиппа с кулаками. Шедший с повинной Филипп увернулся от прямого удара в нос, но костяшки разящего кулака больно скользнули по щеке, зацепив ухо. От следующего удара он тоже ушел, но третий, в область груди, больше инерционный, нежели направленный, пропустил. Дыхание сбилось, но не критично. В глазах на миг потемнело. Филипп отскочил, усилием воли восстанавливая боеспособность, но отвечать ударом на удар не захотел, а потому выставил руки и сказал:
– Что ж ты, дурак, набрасываешься? Я ведь извиниться шел…
Но у нападавшего глаза искрились яростью. Он бросился и повалил противника.
Приземление для Филиппа вышло относительно мягким, так как в полете он постарался перевернуть напавшего под себя. Почти удалось: если бы падение длилось дольше, прием сработал бы полностью.
Когда окружающие поняли, что всё серьезно, они, лениво затушив сигареты, принялись разнимать дерущихся. Растащили быстро. Вокруг поднялся шум, посыпались вопросы: «кто?.. почему?.. за что?..»