Форексмен
Шрифт:
Уборку он вскоре забросил – тем не менее, пыли в комнате явно поубавилось – и снова засел за графики. Голос Константина звучал фоном.
Раздался стук в дверь. Филипп поморщился и сделал звук тише. Постучали еще раз, настойчивее.
«Вдруг пронесет?» – думал он, затаившись. Но стучали снова и уже грозно.
Пришлось плестись к двери, а проходя мимо зеркала, состроить страдальческое лицо: мол, болею, не трогайте.
– Таланов Филипп? – уточнил парень в очках, с раскрытой папкой в руках.
– Ну, я.
– Деканат интересуется, почему
– Болею, – с хрипотцой ответил Филипп. – Я же предоставил справку.
– За полгода уже третья.
– Сам бы никогда не подумал, – вздохнул он. – Совсем расклеился.
– Вам нужно немедленно браться за учебу, скоро зачеты. Завалить их не в ваших интересах.
– Да, не в моих. Но я иду на поправку. Скоро вступлю в строй.
– Иначе вас просто исключат.
– Понимаю. Поэтому, как только почувствую себя лучше, не стану медлить ни дня. До свидания.
Дверь закрылась, но упрямец постучал снова.
– Что еще? – Филипп открыл дверь и сердито заглянул в его глаза.
– Не торопись! – на грани грубости потребовал парень.
«Дать ему в рожу или не дать?» – подумал Филипп и выбрал последнее. Не разбивать же кулаки о каждого, у кого выдался плохой день. Да и паренек далеко не субтильный: широкие плечи, мясистые руки. Такой в ответ даст – мало не покажется.
– Ты должен расписаться вот здесь. – Он подал листок. – О том, что оповещен.
– Давай. – Филипп выхватил листок, затем ручку и поставил закорючку.
– И никогда не захлопывай дверь, пока с тобой не попрощались, понял? – пригрозил парень с чувством собственной важности.
– Нет проблем. – Филипп вернул листок и ручку. Затем сощурил глаз, присмотрелся к его лицу, сказал: – Погоди, что это у тебя? – и потянул руку к его очкам. Парень немного отстранился, но Филипп успокоил: – Да погоди, это нужно убрать.
Через мгновение он ловко снял с его носа очки и левой рукой зарядил прямо в челюсть. Парень отшатнулся и выронил бумаги.
– А ты никогда не указывай мне что делать! – Филипп тактично возвратил убереженные очки.
– Ах ты, гад! – зарычал парень. – Теперь точно вылетишь из университета!
Филипп захлопнул дверь.
Когда вернулся к столу, торговый терминал, словно в наказание за проступок, выдал оповещение об очередной закрывшейся в убыток позиции.
Горе-трейдер спокойно прошелся по комнате, насвистывая какой-то мотивчик, схватил подвернувшийся под руку стакан и с размаху швырнул об стену.
Вечером Филипп сидел в баре, склонив голову над стопкой водки. Настроение такое, что хотелось выть. В торговле – убытки, в учебе – огромный провал, в мыслях – абсолютнейший бардак, личная жизнь – компьютер. Комната, в которой он проводит 99 процентов времени, тесна, темна, вдобавок могут выселить. Хуже не станет, даже если те два типа, что всё время бросают взгляды с другого конца барной стойки, бросятся и набьют морду. Наоборот, хоть какое-то веселье.
«Ты же понимаешь, что это еще далеко не полный крах, – заговорил голос. – Это даже не жизненные испытания, ибо ты данные
«Хочешь, чтобы я выбрал одну пару и торговал только по ней?» – мысленно усмехнулся Филипп. – А в остальное время прикажешь сходить с ума?»
«Ну и ханжа! Кого ты пытаешься обмануть? – возмутился голос. – Ты ведь сам прекрасно понимаешь: это верный метод. И не хуже меня в курсе, что работать одновременно с кучей инструментов, только если ты не хеджируешь, – огромный риск! Проще отслеживать одну котировку. Влиться в струю, почувствовать её пульс, а не перескакивать с одной на другую в поисках удачи. Понимаешь, но делаешь наоборот. Это вредность?»
«Скорее, жадность. После того, как пошла просадка за просадкой, я все больше хочу отыграться», – ответил Филипп, жестом показывая бармену, что требуется повтор.
«А водка? С какой стати ты её пьешь?!» – градус негодования внутреннего голоса повышался.
«Не знаю. Хочется забыться… брр-р… нет, не так: хочется перезагрузиться»
Филипп понимал: голос прав. Все проблемы и страдания рукотворны. Он сам их для себя создал. Теперь жалуется.
Иногда человек улавливает мимолетное чувство, будто он видит себя со стороны, созерцает свои мысли поступки. Чувство едва уловимое, длится секунду, но этого порой хватает для того, чтобы устыдиться.
Филиппу стало противно, что он не может взять себя в руки. Что он сперва безрассудствует, а потом чуть ли не сопли перед рюмкой роняет.
«Что ж, со следующей недели вернусь к прежнему режиму торговли, по которому я работал первые три месяца. Буду внимателен и осторожен. Выберу максимум два подходящих инструмента и буду работать только по ним. Исключу резкие изменения размера лота, возьму минимальную величину и на ближайшие две недели не сдвину её ни на доллар. Количество сделок не превысит четырех в сутки. Короче, работать буду в зарекомендовавшем себя стиле»
«Не нужно было вообще от него отказываться» – буркнул голос.
«К учебе вернусь. Хвостов дофига и больше. Все длинные, как товарные поезда. Благо до конца семестра есть время. Подтянуть успею. Хватит думать, нужно делать. А сегодня так уж и быть: отдыхаю»
Он выпил. Закусил. Вспомнил о парне, которому расшиб губу.
«Ну, что я за зверюга такой?! Увижу – обязательно извинюсь»
Вскоре Филипп дал бармену чаевых и, пока двое подозрительных пьяниц спорили между собой, скользнул на улицу.