Форма жизни
Шрифт:
Роган и его воины прекрасно отдавали себе отчёт в этом. Заметив, что за их спинами выросла баррикада из трёх перевёрнутых телег, они начали медленно отступать.
Группа Сервов из десяти особей внезапно взвилась вверх, совершая прыжок. Заключённые внутри их полых конечностей пружинные механизмы разрядились, толкнув паукообразные блестящие тела вверх и вперёд.
Расчёт механических тварей был, как всегда, точен. Кайл понятия не имел, какого сорта разумом обладают эти существа и каким образом им удаётся так верно учитывать все особенности окружающей среды, но любое движение Серва всегда заключало в себе строгий, заранее
Только Роган да находящийся по правую руку от него Дарнинг смогли уклониться. Оба они не раз встречались с Сервами и сейчас, не сговариваясь, выполнили один и тот же приём: стремительным вращением гибких тел ушли назад и вбок, прочертив у себя над головами гудящий на низких, басовитых нотах смертельный круг остро отточенными длинными клинками.
Другим воинам пришлось туго. Кто-то пытался повторить манёвр старых опытных бойцов, но его неточное выполнение или дрогнувшая рука приводили к непоправимым последствиям. Кайл сжался, увидев, как один из Сервов обрушился на ближайшую к нему фигуру, даже разреженная атмосфера смогла донести до его слуха слабый клацающий звук, вслед за которым во все стороны брызнула кровь.
Тело воина мешком оседало на землю, его отсечённая рука, всё ещё сжимавшая оружие, несколько раз конвульсивно дёрнулась, щедро пятная кровью желтоватую пыль, а Серв уже потерял всякий интерес к искалеченному человеку и, быстро перебирая длинными конечностями, ринулся прямо на Кайла.
Миг был ужасным.
Юноша оцепенел. Он вдруг понял, что не в состоянии что-либо предпринять — его ноги ослабели, приросли к рыхлому грунту, в груди внезапно разлился парализующий холод безысходности, кирка, которую он сжимал во вспотевших ладонях, начала выламываться из непослушных, вмиг одеревеневших пальцев под собственным смехотворным весом, и только расширенные глаза продолжали жить на лице Кайла, впитывая все подробности несущейся на него смерти…
Серв приближался. Его испятнанные кровью конечности двигались попарно, при касании грунта было видно, как полые трубки вдавливаются одна в другую, и тут же незримая сила выстреливала их в исходное положение, что порождало новый толчок и скользящий шаг.
Кайл больше не воспринимал течение времени. Ему казалось, что мир вокруг застыл, а Серв движется нарочито медленно, чтобы он успел перед смертью разглядеть его поблёскивающие конечности и заключённое между ними продолговатое яйцеобразное туловище с маленькими, матово отсвечивающими глазками, оправленными в конические, смятые гофром гнезда, чтобы понял сжавшийся в ледяной комок человечек, что время плоти на Новом Селене давно минуло и живым нет места в этой реальности, где властвует холод и не подверженный его воздействию металл…
Наваждение кончилось, сгинуло так же внезапно, как началось.
Кайл прятался за телегой, но в последний миг не выдержал и попятился. Серв, который нёсся на преграду, увидел наконец человека, прыгнул, целя вытянутыми конечностями прямо в лицо юноши, но в последний миг что-то метнулось ему наперерез, раздался хруст, и Кайл, у которого ужас обострил до предела все чувства, боковым зрением успел заметить, что это Варлай разрядил своё оружие с убийственно короткой дистанции, пробив металлической стрелой яйцеобразное тело Серва, и уже тянется
Дальше Кайл ощутил дикую, ни с чем не сравнимую боль, пронзившую сразу оба плеча, опрокинувшую его на спину, затмившую кровавой дымкой весь мир.
Он падал, опрокидываясь назад, не понимая, что это убитый Варлаем Серв по инерции врезался в намеченную жертву и боль в плечах происходит от того, что вытянутые в прыжке конечности механического создания пробили ткань защитного костюма, пронзили плоть и пригвоздили его собственное вмиг обмякшее тело к рыхлому грунту Селена…
От боли и страха сознание Кайла истончилось и погасло.
Разум вернулся к нему вспышкой всепоглощающей боли.
Перед глазами Кайла плавала чернота, расцвеченная болезненными сполохами цветных искр.
Вокруг по-прежнему царила ватная, глухая тишина.
Долгое время он не ощущал своего тела, не воспринимал ничего, кроме боли, черноты и собственного ужаса.
Потом ощущения стали медленно изменяться. В какой-то миг этого затянувшегося безвременья боль, которая просто присутствовала в сознании, никак не обозначая ни границ раны, ни каких-то иных, связанных с плотью ответных реакций, начала притупляться.
Кайл по-прежнему не ощущал себя, не мог пошевелиться.
Потом вовне что-то произошло.
Толчок. Он явственно ощутил толчок и понял, что кто-то теребит его ногу.
Страх вспыхнул с новой силой, и это обострённое чувство позволило ему вернуть себе власть над телом. Ощущение реальности обрушилось на него не менее болезненно, чем опрокинувший навзничь удар Серва, пронзённого стрелой Варлая…
Сквозь черноту просветило что-то розоватое, и Кайл внезапно понял, что его глаза закрыты и он воспринимает свет, пробивающийся сквозь плотно смежённые веки.
Он непроизвольно напрягся — скорее в силу того ужаса, который уже начинал пожирать его разум, нежели от осознанного желания каких-то действий.
Слипшиеся веки обожгло резью, и в глаза ударил неяркий, рассеянный свет Владыки Ночи.
Ущербный диск, который, как мгновенно вспомнилось Кайлу, висел позади баррикады, теперь ярко освещал безжизненную равнину, необъяснимым образом превратившись в полный шар с заметным даже невооружённым глазом объёмом.
Кайл вдруг отчётливо вспомнил последние секунды перед беспамятством, и новая волна панического страха захлестнула его. Он конвульсивно дёрнулся всем телом, ожидая ощутить массу придавившего его Серва, но почувствовал лишь скольжение каких-то обломков по одежде да ещё услышал тихий, вкрадчивый шорох, какой издаёт струящийся песок.
Все эти непонятные чувства, помноженные на растущий страх, заставили его сделать несколько необдуманных резких движений, в результате которых Кайл сел, озираясь по сторонам.
Тот факт, что он остался жив, в первый момент меньше всего занимал окончательно очнувшегося юношу.
Глаза Кайла были прикованы к одной точке: он увидел Варлая.
Воин сидел, боком привалившись к покорёженной, опрокинутой кверху колёсами телеге. Его грудь была прорублена чудовищной силы ударом и представляла собой сплошную рану, покрытую чёрной запёкшейся кровью. Рядом валялся кусок сломанного клинка, чуть поодаль, поджав тонкие суставчатые лапы, неподвижно застыл изуродованный Серв.