Форма жизни
Шрифт:
Парализованный этим уничтожающим разум зрелищем, Кайл, тихонько подвывая, инстинктивно отполз назад.
Можно понять состояние юноши, который впервые столкнулся лицом к лицу с насильственной смертью. Одно дело слушать героические рассказы шлюзовой стражи о доблести воинов и жестоких схватках на краю окольцовывающих кратер гор, а другое — смотреть на человека, с которым совсем недавно шёл, преодолевая десятки километров пустынной поверхности, и понимать, что он мёртв.
Кайл не выдержал.
Волна горечи, возникшая где-то внутри, вдруг накатилась на него удушливым
Как ни странно, но от вырвавшихся слёз Кайлу стало легче. Конечно, сосущая, холодная пустота, поселившаяся в груди, никуда не исчезла, но острота чувств притупилась, эмоции стали не такими резкими.
Стараясь не смотреть на Варлая, он попытался привстать, ухватившись рукой за край опрокинутой телеги.
Это ему удалось, и перед взглядом юноши открылось всё окружающее пространство начиная от пологого спуска в карьер до ярко освещённого Владыкой Ночи безбрежного простора лавовой пустыни.
Всё это время, помимо остальных, терзающих душу чувств, Кайл подспудно ощущал некое смутное беспокойство, и вот теперь, оглядевшись, он вдруг отчётливо понял, что его воспоминания никак не хотят укладываться в картину реальности.
Разбросанные тут и там тела, перевёрнутые телеги, брошенный инвентарь, сломанное оружие, серебрящиеся останки поверженных Сервов — всё это выглядело жуткими, но понятными свидетельствами драмы, развивавшейся тут уже после того, как он потерял сознание от удара и боли. Но что случилось с Владыкой Ночи и куда подевался тот Серв, что пригвоздил его к грунту своими вытянутыми вперёд конечностями?
Кайл медленно, повернул голову, опасливо покосившись на своё плечо, и…
Защитный костюм был пробит в районе обоих плеч и щедро пропитан кровью. В глубоких ранах серебрились куски конечностей Серва, которые непонятная сила отломила — или отгрызла? — у границы плоти.
Кайлу вдруг стало дурно. Он медленно повернул голову к другому плечу, холодея от ужаса, и увидел ту же самую картину: пробитая ткань, напитанная давно засохшей кровью, и матовое серебряное поблёскивание в глубине раны…
Великий Селен, ЧТО СО МНОЙ СЛУЧИЛОСЬ?!
От этой мысли и мгновенной панической догадки его разум вдруг помутился, и Кайл вторично потерял сознание, не выдержав той отвратительной правды, которая буквально кричала о себе, матово отсвечивая в глубине открытых ран…
Его настигло изменение…
Последующие события плохо сохранились в его памяти.
Разум отказывался служить ему. Кайл то приходил в себя, то вновь терял сознание от страха, отвращения и сотрясающей тело лихорадки.
Из-за этого полубредового состояния юноша не мог ответить самому себе, сколько времени он брёл по бесконечному застывшему лавовому морю?
Ориентироваться не было никакой возможности. После того как вершины гор скрылись за близким горизонтом, Кайл потерял не только чувство времени, но и направления. Окружающие ландшафты, куда ни глянь, казались одинаковыми, да он и не пытался запомнить какие-то особые
Я проклят… Отвержен…
Но я жив?!
Эта мысль всё настойчивее стучалась в его сознание, заставляя безумие временно отступить. Цепкий страх понемногу отпустил его горло, а на смену страху пришло глухое отчаяние.
Почему это случилось со мной? — думал Кайл, машинально переставляя ноги. — Почему я не умер, как другие, а оказался проклят, изменён?
Ответа на данный вопрос не знал никто. С мёртвыми не поговоришь, а напавшие на обоз Сервы и руководившие ими Изменённые ушли с места схватки задолго до того, как сознание вернулось к юноше. Он видел их следы, отпечатавшиеся в рыхлом реголите. Они уводили в неведомые глубины бескрайнего каменного моря, но Кайл не решился идти в том направлении…
Он вообще не знал, что ему теперь делать. В душе юноши царил хаос. Противоречивые, взаимоисключающие чувства рвали на части его разум, мгновенно превращая любую надежду в тоскливую безысходность.
Путь назад, в город, был заказан. Конечно, он мог попытаться скрыть свои ранения и этот проклятый блеск, угнездившийся в глубине обмётанных запёкшейся кровью ран, но страх и отвращение оказались сильней. Всю сознательную жизнь ему внушали ненависть к Сервам и Изменённым.
Мысли были мучительными. Кайл, спотыкаясь, брёл по пологому склону небольшой, усеянной потрескавшимися шлаковыми бомбами возвышенности. Выбившись из сил, он опустился на холодный камень, горестно глядя на Владыку Ночи, который уже потускнел, предваряя скорый восход солнца.
Длинная двухнедельная ночь заканчивалась, наступал черёд жаркого дня, когда путник, оказавшийся в одиночестве посреди каменной пустыни, будет неизбежно зажарен заживо. Он знал, что у него нет никаких шансов выжить, но так же ясно Кайл понимал и другое — у него нет сил, чтобы мужественно покончить с собой.
Внезапное малодушие казалось ему отвратительным, но он не мог ничего поделать с неистовым желанием жить, дышать, видеть, ощущать. Всего несколько суток назад он, не задумываясь, ответил бы, что лучше умереть, чем жить изменённым, и вот как всё обернулось… Вместо того чтобы умереть и убить тем самым поселившуюся в нём серебристую проказу, Кайл спустя всего несколько часов после того, как к нему вернулось сознание, беспомощно сидел, пытаясь выискать в душе оправдание своим поступкам, и не находил его.
А быть может, я не изменён! — внезапно пришла ему на ум отчаянная мысль. Разве серебрящийся в ране металл — это признак наступивших изменений? Он ведь по-прежнему чувствует, как человек, думает точно так же, дышит, испытывает голод…
Кайл ухватился за эту призрачную надежду. Она придала ему сил, чтобы встать с холодного камня и оглядеться по сторонам. Он понял, что совершил глупость, так бездумно углубившись в просторы каменной пустыни. Ему нужно найти дорогу назад, постараться вернуться в город и всё рассказать. Лекари ему помогут, они вытащат пробившие плоть конечности проклятого Серва, и он снова получит право ощущать себя человеком.