Формирование философии марксизма
Шрифт:
Отмежевываясь от «Свободных», Маркс еще не порывает с младогегельянским идеализмом. В ноябре 1842 г. он публикует рецензию на брошюру О. Группе «Бруно Бауэр и свобода академического преподавания», решительно защищая лидера младогегельянцев от вздорных нападок реакционного критика. В письме к Руге от 13 марта 1843 г. он высоко оценивает книгу Б. Бауэра «Правое дело свободы и мое собственное дело», вышедшую в 1842 г. [67] Лишь в ходе последующего идейного развития, переходя на позиции диалектического и исторического материализма, Маркс (как и Энгельс) порывает с младогегельянским идеализмом и начинает борьбу против этой философской теории немецкого буржуазного радикализма.
67
«На мой взгляд, он никогда еще не писал так хорошо» (2; 257).
Излагая свое понимание конкретного политического подхода к постановке теоретических вопросов, Маркс заявляет, что «совершенно общие теоретические рассуждения о государственном строе подходят скорее для чисто научных печатных органов, чем для газет. Правильная теория должна быть разъяснена и развита применительно к конкретным условиям
68
Отстаивая свободу печати, Маркс ссылается на передовые для того времени буржуазно-демократические государства, подчеркивая, что о свободе печати можно судить не только исходя из заключающейся в ней идеи, но и на основании ее фактического существования. Если естествоиспытатели, говорит Маркс, «стараются с помощью эксперимента воспроизвести явление природы в его наиболее чистых условиях» (1, 1; 68), то при изучении общественной жизни первостепенное значение имеют конкретные факты, исторический опыт.
Заклеймив выступления крепостников против политической активности народа, Маркс указывает далее на «естественное бессилие половинчатого либерализма», представленного буржуазным городским сословием. Представитель последнего рассматривает печать как определенный промысел, приложение капитала и, ратуя за свободу частного предпринимательства, полагает необходимой и свободу печати. Маркс категорически возражает против такого подхода к делу: «…разве свободна та печать, которая опускается до уровня промысла?» (1, 1; 76) [69] . Не удивительно поэтому, что он как революционный демократ горячо присоединяется к «запальчивой, но превосходной речи» представителя крестьянского сословия, заявившего, что «человеческий дух должен свободно развиваться сообразно присущим ему законам и обладать правом сообщать другим то, чтo им достигнуто, иначе прозрачный живительный поток превратится в зловонное болото». Народ, говорит Маркс, должен сражаться за свободу всеми имеющимися в его распоряжении средствами, не только копьями, но и топорами (см. 1, 1; 82 – 84) [70] .
69
Вместе с тем Маркс указывает, что следует отдать предпочтение этому признанию свободы печати как свободы промысла «перед бессодержательными, туманными и расплывчатыми рассуждениями тех немецких либералов, которые думают, что, перенося свободу с твердой почвы действительности в звездное небо воображения, они тем самым воздают ей честь. Этим резонерам воображения, этим сентиментальным энтузиастам, которые видят профанацию в каждом соприкосновении их идеала с будничной действительностью, мы, немцы, отчасти обязаны тем, что свобода до сих пор осталась для нас фантазией и сентиментальным пожеланием» (1, 1; 73).
70
Эта первая опубликованная Марксом в «Рейнской газете» статья произвела громадное впечатление на современников. Так, А. Руге заявил, что «это несомненно самое лучшее из всего, что когда-либо писалось на эту тему» (59; 276).
Критический разбор дебатов o свободе печати в рейнском ландтаге Маркс связывает с постановкой важных теоретических вопросов: о роли народа («народного духа») в истории, о значении прессы в общественном развитии, о соотношении идеального и реального, о движущих силах развития общества, о влиянии классового (сословного) положения на идеологические концепции и т.д. Мы ограничиваемся здесь лишь перечислением вопросов, которые будут специально рассмотрены ниже.
В октябре – ноябре 1842 г. Маркс печатает в «Рейнской газете» статью о дебатах в ландтаге по проекту закона о краже леса, который квалифицировал сбор валежника крестьянами как хищение собственности лесовладельцев. Маркс высмеивает ссылки сторонников законопроекта на «обычные права» помещиков, называя их «обычным бесправием», беззаконием. Отстаивая интересы крестьянских масс, Маркс говорит об «обычном праве» бедняков, которое, как полагает он, вытекает из их социального положения, т.е. имеет объективную основу, с которой обязано считаться всякое законодательство: «Мы требуем для бедноты обычного права, и притом не такого обычного права, которое ограничено данной местностью, а такого, которое присуще бедноте во всех странах. Мы идем еще дальше и утверждаем, что обычное право по своей природе может быть только правом этой самой низшей, обездоленной, неорганизованной массы» (1, 1; 125). В этой связи Маркс ставит такие философские и социологические проблемы: объективная основа законодательства и развития общества вообще, противоположность бедности и богатства, отношение государства к частной собственности и частным интересам, форма и содержание, природа феодализма и т.д.
В следующей статье – «Оправдание мозельского корреспондента» Маркс встает на защиту одного из корреспондентов «Рейнской газеты», сообщающего о тяжелом экономическом положении мозельских крестьян-виноделов. Эти сообщения вызвали бурную реакцию обер-президента Рейнской провинции фон Шапера и послужили одним из оснований для последующего запрещения газеты. Маркс отвергает утверждение фон Шапера, что крестьяне сами виновны в постигающих их бедствиях, и заявляет,
71
15 апреля 1895 г. Энгельс писал Р. Фишеру, что он «не раз слышал от Маркса, что именно изучение им закона о краже леса и положения мозельских крестьян побудило его перейти от чистой политики к изучению экономических отношений и, таким образом, к социализму» (1, 39; 385).
Одной из основных черт всех статей Маркса является их последовательная партийность. «Без партий нет развития, без размежевания нет прогресса» (1, 1; 113) [72] . Но поскольку Маркс еще остается идеалистом, принцип партийности формулируется им как точка зрения разума и всеобщего интереса, противостоящая неразумию и своекорыстию господствующего меньшинства. Такая постановка вопроса не лишена основания: партийность революционного класса выражает интересы развития общества.
72
Вопрос о партийности встал особо остро после того, как Фрейлиграт (впоследствии некоторое время бывший соратником Маркса и Энгельса) в одном из своих стихотворений объявил беспартийность атрибутом поэтического воззрения на мир:
Поэт на башне более высокой, Чем вышка партии, стоит.«Rheinische Zeitung» поместила в качестве ответа Фрейлиграту в феврале 1842 г. стихотворение Г. Гервега, решительно провозглашавшего идею партийности литературы:
О партия моя, ты гордая основа И мать бесчисленных сверкающих побед! Как может не понять священнейшего слова, Как может не постичь великое поэт?Революционные выступления «Рейнской газеты», естественно, влекли за собой постоянные столкновения с цензурой и властями. Над газетой была установлена двойная цензура: на место сравнительно либерального цензора был поставлен ревностный проводник реакционной политики прусского правительства. И все же, несмотря на угрозу запрещения, «Рейнская газета» благодаря руководству Маркса по-прежнему ставит коренные политические вопросы, пропагандируя – конечно, в завуалированной форме – необходимость революционного разрешения насущных социальных проблем. «Будь еще десяток газет, обладавших мужеством „Rheinische Zeitung“… и цензура в Германии стала бы невозможной уже в 1843 году», – писал впоследствии Энгельс (1, 19; 105 – 106).
Наконец, в январе 1843 г. прусский совет министров принял решение прекратить выпуск «Рейнской газеты» с 1 апреля того же года. Надеясь облегчить положение газеты, Маркс вышел из состава редакции, опубликовав 18 марта соответствующее заявление, в котором указывалось, что отказ от поста главного редактора обусловлен «существующими цензурными условиями» (1, 1; 218) [73] . В Берлине реакционные круги с удовлетворением отметили уход Маркса из газеты, поскольку, как говорили тамошние правительственные деятели, «ультрадемократические взгляды Маркса совершенно несовместимы с основными принципами прусского государства» (34; 77 – 78). Место главного редактора занял весьма умеренный и посредственный Д. Оппенхейм. Но и это уже не помогло газете. 31 марта 1843 г. вышел ее последний номер [74] .
73
По этому поводу Г. Гервег писал: «Теперь мерзавцы убили и „Рейнскую газету“… Маркс, редактор, всем пожертвовавший газете и, судя по его сегодняшнему письму, готовый шумно закончить эту историю, очутился в мучительном состоянии. Он пишет мне, что не может больше оставаться в Германии, так как деятельность его в Пруссии стала невозможна» (цит. по 47; 103).
74
«Рейнская газета» была запрещена специальным министерским рескриптом как якобы не имеющая установленного разрешения на выход. Как будто, как писал Маркс А. Руге, «в Пруссии, где ни одна собака не может жить без своего полицейского номерка, „Rheinische Zeitung“ могла бы выходить хотя бы один день, не выполнив официальных обязательных правил» (2; 254).
В письме к Руге Маркс отмечает, что запрещение «Рейнской газеты» косвенно свидетельствует об определенном прогрессе политического сознания. А это в свою очередь говорит о том, что газета выполнила свою миссию. Вместе с тем Маркс указывает, что дальнейшая плодотворная публицистическая деятельность в Германии для него лично предоставляется невозможной: «…я стал задыхаться в этой атмосфере. Противно быть под ярмом – даже во имя свободы; противно действовать булавочными уколами, вместо того чтобы драться дубинами. Мне надоели лицемерие, глупость, грубый произвол, мне надоело приспособляться, изворачиваться, считаться с каждой мелочной придиркой.
…В Германии я не могу больше ничего предпринять» (2; 255). Маркс ставит перед Руге вопрос о необходимости заграничного немецкого издания, в котором можно было бы, не опасаясь цензурных рогаток, сравнительно свободно развивать и пропагандировать революционные воззрения. Таким изданием стал, как известно, журнал «Deutsch-Franzosische Jahrbucher».
Итак, в «Рейнской газете» Маркс, отстаивая интересы широких трудящихся масс и формулируя политическую программу революционной демократии, разрабатывает важнейшие философские и социологические проблемы. Некоторая фрагментарность в постановке этих проблем, неизбежная в силу того, что не они непосредственно составляют тему той или иной статьи, исчезает, так только мы начинаем рассматривать все эти статьи и трактуемые в них вопросы как единое целое.