Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна
Шрифт:
Уорд позвонил Пауэллу и снова потребовал, чтобы правительство не давало никаких комментариев по поводу пожертвования. В привычном Экклстоуну узком мирке дельцов-единомышленников такая круговая порука была не в новинку, но теперь ему пришлось играть на чужом поле. В его команде выступали Алистер Кэмпбелл, которого политические противники считали беспринципным головорезом, и премьер-министр, гордящийся тем, что он, «весь в белом», активно борется с коррупцией. Окружению премьера совсем не улыбалось скрывать пожертвование. Мало того, Блэр уже велел своему лорду-канцлеру Дерри Ирвайну искать выход, не считаясь с интересами Экклстоуна.
Глава судебной власти страны посчитал, что признавать правду было бы «нелепо».
Экклстоун так и не выяснил, знали ли Блэр с Сойером, что он ответил отказом на просьбу Леви продолжить финансирование партии, но сразу понял: письмо означает «полную катастрофу, поскольку явным образом ставит под сомнение и первое пожертвование».
Сойер отправил письмо 7 ноября. У Экклстоуна возникло ощущение полной неразберихи. Поражённый наивностью Блэра, он пожаловался Уорду: «Я имел дело с кучей политиков, и никогда ни с кем не было проблем. Вообще, я предпочитаю верить людям — тем более он же премьер-министр… Просто лейбористы ведут себя как детишки в песочнице, а тори — как матёрые гангстеры. Уж они-то мигом нашли бы выход».
В тот же день Дэвид Хилл начал изворачиваться. Он знал, в чём дело, но позднее объяснил, что своими уловками пытался сбить с толку журналистов.
9 ноября «Санди телеграф» разразилась сенсационной статьёй о пожертвовании Экклстоуна и его связи с брюссельскими экзерсисами правительства лейбористов. Никто ещё не знал, сколько именно заплатил Экклстоун. Началась «угадайка», в которой фигурировали цифры от 100 тысяч до 1,5 миллиона фунтов. В статье этот платёж называли обычной взяткой, поскольку Экклстоун всегда голосовал за тори и, по уверениям руководства консерваторов, ранее оказывал им финансовую поддержку. Вся анонимность испарилась за одну ночь. Воскресным утром уже все газеты трубили, что Экклстоун заплатил за помощь лейбористов.
— Меня поймали на сговоре с правительством, — будничным тоном сообщил он Мосли. — Ничего не поделать, и вообще мне плевать. Меня это не волнует.
Поскольку об Экклстоуне по-прежнему ничего толком не знали, всюду упорно повторяли старые мифы: угрозы, тайны, манипуляции и пресловутый шредер в кабинете. Избегая публичности, он создал себе образ нечистого на руку бизнесмена, который не стесняется никаких средств в борьбе с конкурентами, а в супруги взял женщину на 28 лет моложе и на столько же сантиметров выше ростом. Пресса всей планеты обрушилась на Экклстоуна, выставляя его злодеем, который дал взятку правительству. В теленовостях «коррупцию» иллюстрировало фото Экклстоуна и Мосли на Даунинг-стрит. У зрителя складывалось впечатление, что перед ним исторический момент: руководство «Формулы-1» удаляется, всучив взятку. В действительности же фотография была сделана на благотворительном мероприятии.
К вечеру воскресенья все попрятались, а на следующее утро, 10 ноября, Гордон Браун появился в радиоэфире «Би-би-си». На вопрос о пожертвовании он крайне неубедительно запирался и заявил, что ничего не знает о деньгах Экклстоуна. Ситуация вышла из-под контроля.
Патрик Нил ответил
На Даунинг-стрит воцарилась паника. Этого никто не ожидал. Так называемые политтехнологи рекомендовали выдать какую-то часть информации и минимизировать ущерб. Хилл выступил перед журналистами и признал, что Экклстоун пожертвовал лейбористам «более 5 тысяч фунтов». Это противоречило заявлению юристов из «Херберт Смит» и сильно ударило по Экклстоуну. Тот почти одновременно тоже выступил с заявлением, которое набросали Уорд и Мосли. Глава «Формулы-1» признал сам факт пожертвования, но добавил: «В ответ я не ждал и не получал никакой поддержки ни от „новых лейбористов“, ни от правительства». Вечером он посмотрел новости, а на следующее утро заглянул в газеты и «впал в ярость». Обоим заявлениям никто не поверил. Обман вышел наружу. Экклстоун жаловался, что лейбористам следовало соблюдать договорённость и молчать о пожертвовании.
Стихия влекла его по бурному морю, словно обломок затонувшего корабля. Правительство бросило своего союзника, и вся надежда была на Мосли.
— Чем они заняты? Выясни, что происходит, — велел Экклстоун, по привычке стараясь управлять событиями, а не реагировать на них.
Мосли снова отправил Уорда на Даунинг-стрит с просьбой публично поддержать Экклстоуна и защитить его от обвинений. К полудню ответа ещё не было, а они с Мосли, по занятному совпадению, как раз вели в Колнбруке дисциплинарное слушание по поводу столкновения Шумахера с Вильнёвом в Хересе. До того Экклстоун никогда не проводил мысленных параллелей между повсеместным мошенничеством в «Формуле-1» и уродливой ложью обитателей Вестминстера, однако в этом случае разбирательству обычной аварии сопутствовали всевозможные интриги.
Накануне слушания Экклстоун встретился с Шумахером и боссом «Феррари» Жаном Тодтом в одной из лондонских гостиниц. За ужином они признались, что в «Феррари» прослушивали переговоры между руководством «Уильямса» и Вильнёвом. Кто-то из менеджеров сообщил канадцу, что его догоняет Мика Хаккинен на «макларене» и финна нужно пропустить. Вильнёву сказали:
— Хаккинен нам очень помог. Не подводи меня, Жак. Мы это обсуждали.
Почти сразу Вильнёв пропустил Хаккинена вперёд и позволил тому выиграть гонку. Тодт сказал, что «Уильямс» и «Макларен» сговорились обеспечить нужный результат. Чтобы посильнее надавить на Мосли, расшифровку переговоров перед самым началом слушаний отправили в «Таймс». Как писала газета, руководство «Феррари» утверждало, будто бы Шумахер был вынужден устроить аварию, иначе заговорщики осуществили бы свой план. В ответ Фрэнк Уильямс и Деннис выразили «глубокую озабоченность» тем, что «Феррари» прослушивает чужие переговоры. По мнению одних наблюдателей, итальянцы просто хотели отвлечь внимание от выходки Шумахера, другие же усматривали здесь связь с борьбой, которую вели «Уильямс» и «Макларен» по поводу «Договора согласия». Экклстоун сказал Тодту, что записи ничего не изменят, и добавил:
— Я уже сказал Максу: Шуми не виноват. Думаю, он не станет спорить — Михаэлю нужно только правильно отвечать.
Шумахер кивнул. Он всё понял.
Во время слушания немец постепенно отступал под натиском Мосли. Он признался:
— Да, я видел, что Жак меня обходит, и подумал: «Нужно его остановить».
Размышляя над окончательным вердиктом, Мосли изменил свою первоначальную точку зрения.
— Решение должно пойти на пользу автоспорту, — сказал он Экклстоуну. — Нет смысла дисквалифицировать или сильно штрафовать Шумахера. Зрителям это не понравится.