Формула любви
Шрифт:
Он сделал еще один глоток и замолчал на пару минут, будто что-то обдумывая. Я уже было хотел спросить его, но Себастьен, уловив мою попытку раскрыть рот, приложил палец к своим губам.
– За какие такие заслуги ты получил шанс вернуться, – Мигофу нахмурился – потом сам поймешь. Важно, что он есть. Пятьдесят на пятьдесят. Не очень высокий, но и не маленький – вполне значительный. И тут все зависит от тебя. Постарайся воспользоваться им, иначе обо всем, что происходит после смерти, ты узнаешь
Он был резок, и, может быть, даже зол.
– Обычно, мы не отпускаем таких, как ты. Скажи спасибо Себастьену – он ввязался в это, обычно такой тихий и спокойный. Что-то он в тебе нашел, или просто верит в твой второй шанс. Мало кто знает, но несколько сотен лет назад он вызвался сопровождать Данте Алигьери. Помнишь такого? И не прогадал. Тому удалось найти выход к свету из нашей иллюзорности. Иначе бы мир не увидел «Божественной комедии».
– Данте? – Я поднял бровь.
– Да, Данте. Тот самый. – Мигофу кивнул.
Я представил себе великого Данте, сидящего так же за столиком кафе в призрачном мире и попивающим чай в компании моего сопровождающего и Мигофу. Себастьен сразу скорчил такую рожу, что я чуть не расхохотался. Острый взгляд потомка вождей меня мгновенно остудил.
– Хочешь ли ты опять стать человеком или раствориться среди звезд окончательно, обратившись частью Вселенной… В общем, решай.
– Извините, но мне казалось, что рассказ о возвращении будет более интересным, насыщенным событиями моей жизни, или, по крайней мере, я узнаю о причинах.
– Тебе нужны причины? Данте тоже задавал этот вопрос… Все задают этот вопрос! Твоя причина – Формула любви. Она нужна всем, но в тебя так неосторожно врезался грузовик.
Я тут же вспомнил Формулу, которая приснилась мне однажды – V внутри U в квадрате, расположенная в квадранте II. Более того, я узнал голос, объяснивший мне значение. Да, точно!
– Объяснение ты тоже помнишь, – Мигофу усмехнулся, словно подтверждая мою догадку. – Она нужна всем.
– Так это были вы? В моем сне.
Совиный коготь молча махнул рукой.
– И что же, – Я продолжил, – если шансы на возвращение равны – то может случиться, что я навсегда останусь здесь. И что тогда? Что будет с Формулой?
– Ну, тогда мы покажем ее кому-нибудь еще.
– Почему не сейчас?
– Знаешь, есть такое понятие как «вера». Бог существует потому, что в него верят люди. Санта Клаус существует потому, что в него верят все дети. Себастьен верит в тебя, Диана тоже верит. А я верю Себастьену.
– Диана? – Впрочем, почему я удивляюсь словам Мигофу?
– А ты что, забыл? Примчалась по первому звонку. И что, думаешь, просто так? Что она ищет тут девять лет спустя?
– Прошло десять лет.
– Да, десять! Видишь, ты все еще считаешь. Значит,
– Не знаю. – Я потупил взгляд, а вырезанная перочинным ножиком на дубовом столе надпись «Злата + Мэттью = Л», оставленная неизвестным посетителем, стала самой интересной вещью на планете.
– Пусть ваша первая история была о любви, а эта будет о счастье, хорошо? И в конце все поженятся. – Мигофу сжал руку в кулак и показал большой палец.
– Мне не нравится ваш сарказм.
– Прости, иначе трудно воспринимать ваш мир. Посмотри, ты даже после смерти настолько вежлив аж тошно становится. Мне казалось, ты должен был рвать и метать, покалечить или убить любого, кто помешает тебе вернуться, а ты сидишь и задаешь вопросы. «Извините», «мне не нравится ваш сарказм». Вы все-таки, странные, люди!
Я понимал насколько он прав сейчас. Мигофу не казался болтуном ни на первый, ни на второй взгляд. Слишком серьезен, слишком сосредоточен.
– Если ты заметил, я даже не спрашиваю, согласен ты или нет – у тебя просто нет выбора. Никакого. – Продолжил он. – Ты либо делаешь это, либо нет. Всего два варианта и последствия каждого свои. Так что лучше, если ты примешь предложение и согласишься на эти условия.
Он надолго замолчал, ожидая моего ответа. Лишь только делал маленькие глотки чая из чашки.
– Конечно, я согласен. Ведь мне даже не из чего выбирать, черт возьми!
– Браво! Я рад, что ты так принял это. – Мифогу опрокинул в себя остатки чая из чашки и похлопал меня по плечу.
– Вы умеете убеждать. – Я развел руками в стороны.
– Хорошо. На этом нам пока придется расстаться.
Мигофу стремительно встал из-за стола. Себастьен тоже поднялся, и, сделав мне знак рукой оставаться на месте, проводил индейца до дверей. Там они долго стояли, тихо о чем-то переговариваясь. После Мигофу накинул плащ и шляпу и вышел на улицу. Звон китайских колокольчиков наполнил хрустальными нотами чайную.
Себастьен вернулся за стол.
– Почему он ушел? – Полюбопытствовал я. – Он же не сказал, что мне дальше делать.
– Он и не должен. Самое главное, что сказал ему ты. – Себастьен перемалывал зубами аудиторию, запивая ее пуэром. – Он получил ответ на свой вопрос…
– Но я не получил ответа на свои! – Я был возмущен.
– Ты их получишь. Потом. Когда придет время.
– И почему я должен этому верить?
– Не знаю. Как хочешь, – Себастьен пожал плечами и крикнул в сторону кухни. – Счет!
Через мгновение у нашего стола появилась официантка. Откуда-то из-под одежд Хранитель выудил бумажник, и, сверившись со счетом, вынул из него несколько крупных купюр.