Формула Вечности
Шрифт:
Взрывная волна едва не запрессовала троицу в камень, а град черных обломков образовал над незадачливыми «археологами» серьезный курган. Если бы все трое лежали, а не сидели на корточках, выбраться из-под завала без посторонней помощи им бы не удалось.
Когда отгрохотало, троица попыталась подняться и с пятой попытки все-таки сумела сбросить с себя большую часть обломков. В образовавшийся проем первой была отправлена Женя, а затем с помощью подоспевшего Джонатана освободились и остальные.
– Ворота открылись? – пытаясь рукой разогнать клубящуюся вокруг пыль, спросил Туманов.
– Не то
– А Эфиоп где?
– Ему тоже досталось, камнем по макушке. Но вскользь, ничего страшного. Отлежится немного и спустится.
– Е-е-жикова шуба! – воскликнул откуда-то из-за пылевой завесы Хамелеон. – Вы только гляньте!
– Володя, стой на месте! – примерно оттуда же послышался возглас Жени.
– Стою, не цепляйся. Дай первым плюну в эту Вечность…
– Прекрати! Ты-то плюнешь, она переживет, а если она в тебя плюнет?
– Да шучу я, отвяжись!
– Дурак ты и шутки у тебя дурацкие!
– Простите, что мешаю семейной сцене, – разглядев наконец Хамелеонов сквозь оседающую пыль, Джонатан направился прямиком к парочке. – Первым плевать буду я. Куда?
– Глаза протри, – Хамелеон кивком указал на скалу.
Даже сквозь пылевую завесу картина выглядела впечатляюще. На месте гладкого среза в скале зиял огромный квадратный провал. Его края были идеально ровными, а тьма в нем царила кромешная, без малейших просветов. К Джонатану и Хамелеонам присоединился Туманов, и все четверо словно статуи замерли перед открывшимися воротами в Вечность.
Зрелище завораживало и одновременно вызывало в душе бурю смешанных, противоречивых эмоций: от страха до необъяснимого восторга. Казалось, чтобы увидеть это, стоило жить, а увидев, не страшно и умереть. Казалось, что все богатства мира не стоят и камешка с порога ворот. Что за их порогом не имеют значения ни добро, ни зло. Что там, в черной глубине, можно найти то, чего никто и никогда не найдет в обычном мире. Что этого самого обычного мира вовсе не существует, что он только иллюзия, а реальность находится там, в черных глубинах Вечности. Что…
Да много чего еще казалось, всего не описать. Туманов сделал короткий шаг вперед и протянул руку к провалу.
– Не двигаться! – вдруг заорал кто-то шагах в тридцати за спиной Виктора.
Туманов с трудом стряхнул оцепенение и обернулся. По склону ущелья торопливо спускались вооруженные люди во главе с Врагом. Виктор никогда не видел метиса крупным планом, но сейчас точно знал, что это он. Враг не пытался маскироваться, не пытался скрыть свой запах и свою зловещую телепатическую ауру. Теперь этого не требовалось. Наступил момент истины.
– Надо уходить, – негромко сказал Джонатан. – В ворота.
– Нет! – испуганно шепнула Женя. – Я не хочу! Пусть лучше меня здесь расстреляют! Мы не вернемся, если войдем в эту дыру! Там же ничего нет, пустота!
– Там Вечность, – твердо возразил Джонатан. – Наши предки пришли оттуда, значит, и мы вернемся, если захотим.
– А если не захотим?
– Поздно спорить, идем! – Джонатан сделал шаг к воротам.
– Стоять! – снова крикнул Враг и обернулся
Бойцы не спешили выполнять приказ, ожидая дублирующей команды от Федотова, но майор, похоже, решил сделать вид, что не слышит воплей своего босса. Он маячил где-то на тропе и подтверждать приказ Врага не спешил. Наверное, в другом месте и при других обстоятельствах метис мог бы мысленно заставить Федотова подчиниться, но здесь и сейчас Врагу было явно не до телепатии. Скорее всего, проявлению сверхспособностей как-то мешала Черная скала, а возможно, дело было в самой Вечности, заглянувшей через открытые ворота в реальный мир и теперь строго оценивающей, кто и как реализует подаренные ею таланты. А может быть, Враг просто растратил весь «телепатический потенциал» и теперь был вынужден полагаться только на свои физические возможности. В любом случае важен был результат. Гипноз не работал, а оружие федотовских бойцов молчало. Пока.
– Идите, – навстречу противнику двинулся Хамелеон. – Идите, я их задержу!
– Володя! – Женя дернулась было за братом, но ее остановил Туманов.
– Он догонит! Идем!
Если честно, Виктору тоже не особенно хотелось входить в ворота. Уверенность Джонатана он не разделял. Но, как и Вечный, не видел другого выхода. Драться с людьми и с Врагом ему не хотелось по двум причинам. Во-первых, люди были ни в чем не виноваты, но в случае стычки могли погибнуть все до последнего, а во-вторых, сражение могло затянуться на неопределенное время. Враг ведь тоже был неуязвим. А что, если за это «неопределенное время» ворота снова закроются и уже навсегда? Все усилия псу под хвост?
И все-таки очевидный риск предложенного Джонатаном варианта знакомства с Вечностью мешал Туманову принять однозначное решение. Он колебался, теряя время и позволяя противнику завладеть инициативой. Прошла секунда, вторая, третья…
И вдруг все решилось. Причем вовсе не так, как планировал хоть кто-нибудь из застывших у ворот людей, Вечных и Хамелеонов.
Точно на середину площадки, коротко звякнув, упал округлый предмет. Что это за штуковина, первым сообразил Джонатан. Он ухватил Туманова и Женю за одежду и резко дернул на себя. В ту же секунду ущелье содрогнулось от взрыва в третий раз за последние десять минут. Упругая волна толкнула Туманова в грудь, и он завалился навзничь, прямиком на Джонатана. Женя исполнила такой же короткий пируэт. От резко навалившейся тяжести Смотритель потерял равновесие, сделал шаг назад и в результате все трое очутились за чертой, разделявшей свет и тьму. За тонкой чертой, после которой не было ничего. Только Вечность…
…Храмовников, как и Джонатан, сразу понял, что за железка звякнула у него за спиной, а потому успел собраться. Взрывная волна подхватила его и швырнула метра на три вперед, но в этот раз Володя был готов к такому повороту событий. Да и чугунной рамы вагона впереди не было, только каменная осыпь и рвущийся в бой противник. Впившиеся в тело осколки мощной гранаты, конечно, мешали, но боли Хамелеон не чувствовал, было не до того. Все его внимание было сосредоточено на Враге. Взрыв притормозил злобного метиса, но не причинил ему особого вреда, как и Хамелеону. Даже наоборот – добавил злости, а заодно и сил.