Формула жизни. Сборник рассказов

Горулько-Шестопалов Юрий

В полутемном зале станции выяснили, что пригородный поезд в Екатеринбург будет вовремя, через двадцать пять минут. Соболев занялся билетами. Им до поезда надо было ждать примерно два с половиной часа. Виктор Петрович с Валентин Ивановичем вышли на платформу и прошлись несколько раз туда-сюда, время от времени потирая щеки - холодный ветер ощутимо давал о себе знать. В один из моментов, Виктор Петрович сказал: "Смотрю на вас, Валентин Иванович, и не то удивляюсь, не то завидую. Ведь вам лет семьдесят, верно? "Семьдесят два", - поправил Валентин Иванович. Виктор Петрович продолжал: "Даже так?! Но вы в хорошей форме. Я на себя примеряю, и совсем не уверен, что через семнадцать лет буду способен работать, как вы. Иногда вообще чувствую, что уже устал".

Валентин Иванович с интересом глянул на Виктора Петровича из-за поднятого воротника: "Как вы понимаете, я тоже в какой-то момент задумался о старости. Конечно, возраст чувствую, не без этого. Мне кажется, очень много от головы зависит. То есть, я имею в виду, правильной и активной

работы мозга. Не надо нагружать себя проблемами, не надо, чтобы мозги работали против нас самих. Такой вам пример. Что мне полковник с его заморочками? Я себе говорю, что он для меня - существо иного рода, почти инопланетянин, и мы друг друга никогда не поймем, потому что мыслим по-иному, преследуем разные цели. Кирпич на дороге попался - я его обошел. Полковник - я его так же обхожу, с таким же чувством. И то и другое - препятствия, не более. Зачем мне на душу брать? Я за свою жизнь столько интересных экспонатов видел, одним больше, одним меньше - какая разница? А вот что именно такие люди мне мешают делать, это уже другой вопрос. И может быть, самый важный. У полковника какая цель? Карьера. А для чего, он вопросом не задается. Карьера для него и есть конечная цель. Цель невысокая, слов нет, но она его держит на плаву, и крепко держит, как вы могли заметить. Да, он содержит свою часть в порядке как побочный эффект этой цели. Что тоже очень неплохо, между прочим. Многие и этого не делают. Цель может быть обман, но это ничего, если мы не платим слишком дорого, когда открываются глаза и мы понимаем либо иллюзорность, либо ошибочность цели. Главная задача цели - захватить все наше существо, мобилизовать нас на направленное движение, чтобы желание достижения цели, её осуществления, мощно и ежечасно толкало нас изнутри, вселяло в душу желание, уверенность и, если хотите, страсть. И это не фанатизм, но нормальное состояние любого нормального человека. В молодости большинство ставит себе цели - те, у кого что-то есть за душой. Проблема в том, что зачастую цели выбираются поспешно, некритично, что происходит от недостатка жизненного опыта, расхожих стереотипов, советов не совсем компетентных людей, оторванных от жизни фильмов, книг и так далее. Но факт, что на каком-то отрезке их жизни большинство людей по настоящему захвачены какой-то целью, идеей, и прикладывают все силы к её осуществлению. Но потом у многих наступает разочарование, по разным причинам. И одна из них, что меняется сам человек, и прежняя цель уже не на сто процентов соответствует его личности. А некоторые меняются так сильно, что им вообще нужна уже другая цель, которая бы их так же сильно мотивировала. И суть в этом - все время иметь цель, которая бы полностью захватывала, с одной стороны, а с другой - по максимуму помогала бы нам реализовываться. Что это за максимум, никто точно, до конца, не знает и, наверное, не может знать. Но все равно, внутри себя люди чувствуют, кто они такие, хотя очень часто внешние обстоятельства, другие люди, мешают - и часто очень сильно мешают!
– в этом понимании. Цели можно не добиться, потерпеть поражение, но так ли это важно? Люди убеждают себя, что если не добиться результата с общепринятой точки зрения, то все усилия были напрасны, а жизнь не удалась. Не так. Если достижение цели давало минуты по настоящему полной жизни, то все нормально. Все остальное - сверху, премия."

– Но цели надо соизмерять со средой, в которой живем, как мне кажется, - сказал Виктор Петрович, все это время очень внимательно слушавший.

Ответ удивил его. "И да, и нет", - сказал Валентин Иванович. "Среда дает нам набор целей, на выбор, но часто выбор недостаточен, не отвечает нашим внутренним потребностям, а главное, не мотивирует полностью, не захватывает до глубины души, а ведь именно для этого нужна цель. Среда о себе заботится, по большому счету, хотя иногда во вред себе, как потом оказывается - к слову сказать. Выбор цели - важный момент. Но это не просто выбор. На самом деле, это распознавание цели, потому что, прежде всего, надо распознать себя, увидеть внутри себя то, на что должна привиться цель. А нередко то, что внутри, и определит наилучшую цель, как бы вырастает из сути личности человека. Если хотите, его физиологического устройства, на которое, кстати, влияет и предыдущая жизнь, помимо наследственности.

– Валентин Иванович, а вот вы всю жизнь одним и тем же, насколько мне известно, занимаетесь. Получается, вас так и держит по жизни одна цель, или одно увлечение?

Валентин Иванович, улыбнувшись, ответил: "Да, мне повезло в этом смысле. Получается постоянная гонка с преследованием. Только закончишь один проект, а там новый, с другой элементной базой, с новыми задачами, с другими применениями. И каждый раз получается, что степень новизны такая, что воспринимаю новый проект как новую цель. Потом, от меня тоже зависит, насколько это будет своеобразный проект. Могу подделать готовое решение, потратив минимум усилий, как-то оно будет работать. А могу начать делать систему будущего. И для меня это работает, как видите. Человек, он лентяй по своей природе, экономит энергию, но если стимул сильный, то этот "ленивый" порог преодолеть несложно. И то, что я воспринимаю как новую цель, и делает разницу в моем случае, позволяет мне преодолеть этот порог лености, на котором, кстати, многие спотыкаются. Так что вот вам ещё одно соображение, почему надо иметь цель, а также правильно

выбирать её".

– Спасибо вам большое, Валентин Иванович. Все это мне надо ещё переварить, но я уже чувствую, что "тепло". Где-то здесь и кроется объяснение моей временами накатывающей душевной усталости. Именно так. Похоже, слишком уж ориентируюсь на типовые стандарты, включая обязанности, потолки возможного, что положено в моем возрасте, что нет. А оно не греет, и в этом, пожалуй, и загвоздка. Спасибо.

– Очень хорошо, что вы меня поняли, Виктор Петрович. Поверьте, не так много людей, с кем бы я стал откровенничать на такие темы.

– Ценю, Валентин Иванович, - просто ответил он.

– А ведь нам скоро отправляться, - спохватился Валентин Иванович. Давайте-ка поторопимся к Боре, он, смотрите, на платформу вышел.

Следом за Борисом из здания станции появились Николай и Соболев. Раздался приближающийся гудок пригородного поезда. По-доброму простились, подали Борису его ящик для "подледной ловли". Автоматические двери поезда, с заиндевевшими окнами, натужно закрылись, поезд дернулся, и стал быстро набирать ход. Разгоняясь, он начал вздымать снежную пыль, которая потом ещё некоторое время висела в воздухе, постепенно оседая, а ветер понемногу сносил её в сторону от железнодорожного полотна. Снова стали тихо. Постояв немного на платформе, молча вернулись в здание станции. Было такое ощущение, что всем стало чуть более одиноко.

Эпилог

Проект Виктору Петровичу удалось заполучить, хотя пришлось очень хорошо поработать и ему, и Валентину Ивановичу, и ученику Валентина Ивановича, и не раз дело было на грани срыва. Но какая-то добрая фея, видать, все-таки взяла покровительство над Виктором Петровичем, и счастливая сказка продолжилась, как он для себя подытожил итог. Среди этих хлопот как-то забывалось о его намерении помочь Соболеву с жильем, и каждый раз, встречаясь с ним, давал себе слово заняться вопросом, как только станет посвободней. У него не было чувства благодетеля, который с барского плеча дарует что-то. Просто чувствовал, что по логике вещей это надо сделать; такое же обыденное и обязательное дело, как, например, подписывать раз в две недели ведомости на зарплату.

Наконец появилось время. Вначале Виктор Петрович думал купить Соболеву квартиру за счет лаборатории, но потом понял, что это не будет работать. Другие сотрудники тогда будут вправе задать вопрос: а почему именно Соболеву, на каких основаниях? Конечно, вслух никто не скажет, не то время, с работой в городе не очень, но и вносить какую-то напряженность в коллектив не стоило.

На решение натолкнул разговор с Сергеем Семеновичем. Виктор Петрович сказал, что хотел бы помочь с жильем, но Соболев, к его удивлению, ответил, что отдельная квартира ему не нужна. Жить им хоть и тесновато, но как-то привыкли, что внуки рядом. С невесткой ладят, она хорошая женщина. Если бы сделать пристройку, так, чтобы Соболев с женой жили в ней, а сын с семьей в доме, то это было бы самое лучшее решение для него. Дать льготную ссуду Соболеву на пристройку Виктору Петровичу было гораздо легче и дешевле, и у других сотрудников вопросов бы тогда не возникло. Ссуду затем можно будет постепенно "закрыть" под разными вполне законными предлогами, например, как премии за хорошую работу. Будут в лаборатории деньги, ссуду могут брать и другие сотрудники. Сейчас привлекать к таким решениям людей из лаборатории не стоило, они просто отвыкли; нынче начальство все вопросы решает. Но там посмотрим.

Соболев написал формальное заявление на выдачу ссуды для улучшения жилищных условий. Виктор Петрович собрал лабораторию, и просто сообщил, что поступило такое-то заявление и, поскольку финансовое положение сейчас позволяет, а Соболев хороший работник, лаборатория выдает ему ссуду на таких-то условиях. Народ, конечно, был весьма удивлен, и даже озадачен, поскольку раньше ничего подобного не происходило, да и не слышали, чтобы в других местах такое практиковали. Виктору Петровичу хотелось бы, чтобы в университете об этом не знали, но он понимал, что шило в мешке не утаишь. Действительно, вскоре о ссуде узнало университетское начальство. При встрече ректор расспросил, что и как. Виктор Петрович постарался придать факту незначительный характер, сказав, что речь идет о пустяковой сумме, тем более взаймы, под проценты, так что не стоит обращать внимания. Ректор вроде успокоился, и разговоры постепенно затихли. Делать такие добрые дела на фоне университетского начальства, которое не очень-то заботилось о сотрудниках, значило в какой-то степени быть белой вороной, а для его начинающихся дел Виктору Петровичу это было совсем ни к чему. "Вот жизнь, как по минному полю ходишь, не знаешь, где подорвешься", - порой приходила мысль.

Как-то позвонил Валентин Иванович, поговорили о деле, и в конце разговора он рассказал, что был в Красноярске и пересекся с их общим знакомым, полковником. Оказалось, тот получил очередное повышение по должности. "Так что свои задачи он решает успешно, движется к цели".

– Перехватят?
– пошутил Виктор Петрович. Валентин Иванович намек на ракету-перехватчик понял, ответил в том же ключе: "На такой высоте... Скорее всего, да. Маневренности не хватит."

С проектом и последовавшим серийным производством все случилось так, как и предсказывал Валентин Иванович. Были проблемы, и такие, что Виктор Иванович в какие-то моменты жалел о своем согласии. Но пришло время, и он, вспоминая об этом напряженном периоде, действительно сказал себе, что оно того стоило. И даже не столько из-за результата, а может даже и совсем не из-за результата, а потому что это было время по настоящему полной жизни.