Форпост
Шрифт:
И снова нахлынул страх.
Он срочно созвал совещание ближайшего круга, с досадой уясняя, что причин появления здесь нью-йоркского москвича Серегина никому объяснить не сможет из-за глупости своих позиций в той ситуации, в которой оказался. Произнес сухо, торжественно и отчужденно:
– Мы имели бизнес с американцами. И здорово нагрели их. Это - наше дело, и оно всем понятно. Но эти шайтаны прислали сюда киллера из их мафии. Я хотел решить проблему с ним еще в Москве, но он сумел убрать там Штангу и Сивого. А кто скажет, что я поручаю стрельбу всяким оболтусам? Сегодня же он убил Мурзу и
Раздав указания подчиненным, он устало откинулся на спинку кресла и, раскрыв портсигар, вытащил из него туго набитый травкой длинный бумажный цилиндрик. Щелкнул пьезо-элемент зажигалки.
Анаша сделала мир радостным и интересным.
Сейчас он сядет в свой бронированный «Мерседес» и поедет, пожалуй, в столицу края, в принадлежащий ему бордель, где посетит красивую молодую проститутку по имени Анджела, с глазами как миндаль, волосами цвета ночи и знанием таких изысков в плотских утехах, что находятся за гранью воображения.
СЕРЕГИН
Бредя бездорожьем, заросшим высокими колючими сорняками, к алому отсвету костра, Серегин чувствовал себя бесконечно уставшим и одиноким. И снова мелькала в сознании слабовольная мыслишка: а если свернуть с того пути, на который он так опрометчиво встал? С пути, где каждый шаг, как и сейчас – шаг в неизвестность и в темень, где на каждом метре – то враждебный выступ, то подлая яма… Да, он может бежать прочь, и никто его не найдет. Впрочем, со временем его найдет совесть. В очередной раз он ей объяснит, что ни в чем не виноват, бежать его заставили силой, и никакого выбора у него не было.
Стоп, сказал он себе. От этих размышлений ты становишься дешевкой.
Настроив ночные очки с двухспектровой оптикой, питавшейся от батарейки и погружающие мир в зелёный, мягкий свет, он пошел дальше, с крываясь за валунами, подобрался к костру. Сняв очки, ступил в неверный круг света, отбрасываемый пламенем. Увидел двух бомжей, обложенных котомками и драными пластиковыми сумками, набитыми нехитрым имуществом. Парочка – мужчина и женщина в возрасте, безмолвно выпялилась на него. Испитые малиновые лица, мятая грязная одежда, грубая ободранная обувь…
– Ну, - сказал он бодро, - привет честной компании.
– Ты откуда… это? – донесся вопрос бродяги мужского пола с нечесаной седой шевелюрой и неопрятной, также седой бородой.
– Сломалась машина, заглянул на огонек, - поведал Серегин.
– Но у нас тут это… не автосервис, - хриплым баритоном отозвалась женщина и рассмеялась, закашлявшись.
– Неужели тут не найдется всего лишь запасного радиатора? – продолжил Серегин.
Ответом были сдержанные смешки. Эти выпавшие из норм социального существования люди еще не лишились самого главного
– Выпьешь? – бомж мужского пола протянул ему бутыль с мутной жидкостью.
– Не, - качнул головой Серегин. – Зашитый я, с глотка окочурюсь…
Бомж уважительно и с некоторым облегчением кивнул ему: гостеприимство предполагало серьезный ущерб в дефиците спасительного пойла, примиряющего разум с жутью действительности.
– Откуда будем? – спросил Серегин.
– Сами – из Краснодара, - сказала женщина. – Скитаемся уж три года. Вот… сказали, что тут хозяйство крепкое, община, приютят, мол…
– И?.. – продолжил Серегин.
– Не приютились, как видишь, - ответил мужчина понуро.
– А чего так?
– А как без пьянки? – вступила женщина, вороша поленья подпаленной ивовой ветвью. – Ну, взяли дворниками, с жильем подсобили… Месяц продержались на полном сушняке… Потом – скука пошла… В общем, не оправдали доверия. – Она шмыгнула простуженным носом.
– И чего? Шанса на исправление не дали? – спросил Серегин.
– Там у них местный поп, злыдень, - объяснил мужчина. – Он как бы и отдел кадров. Сказал: коли в рай хотели, а от ада не отреклись, вон за ворота. Может, - легкомысленно пожал плечами, - и прав он…
– А!
– судьбу не обманешь, - махнула рукой в ночную темень мужиковатая женщина. – Но коли в поле придется помирать, так ветра отпоют…
– А что у них тут за общество такое? – поинтересовался Серегин, ближе подсаживаясь к огню. – Секта, что ли? Я хоть и проезжий человек, но – интересно…
– Общество, надо сказать, крепкое, - обстоятельным тоном поведал бомж. – Даже, я бы сказал, очень положительное общество…
И пока Серегин, мельком оглядываясь в ночное пространство в ожидании появления в нем огоньков погони, сидел у костра, довелось услышать ему немало важного и нужного о хозяевах той земли, на которой сейчас скрывался. И о главе общины Кирьяне поведали ему бомжи, как о полубоге, правящим здесь, и о Святом Отце Федоре, кардинале местного короля, и о дагестанской орде, обосновавшейся неподалеку.
Пустела бутыль с белесой жидкостью, глаголили беспечные пьяные языки, и лилась в его сознание информация, тут же выстраивающаяся в разнообразные версии…
– Так вот, вызвал он нас на приговор, так сказать, - вещал бродяга обиженным голосом. – И вижу: сомневается, вижу поблажка нам выйти способна… В церкви мы были, ага. После службы. А тут, откуда ни возьмись, пацаненок входит, от горшка вершок. Но серьезный такой, деловой, как сто китайцев… И одет по-поповски, в черное все… И словно не Федор - всемогущий хозяин тут, а он, ребятенок. Меня аж в дрожь кинуло, когда его увидел, сам не знаю, почему… Посмотрел на нас глазами темными, жуткими, словно тысячу лет уже жил, хотя глаза-то серые, да? – Обернулся на подругу, кивнувшую сумрачно. – Ну, вот. И говорит: нечего им тут делать, да и на земле ими все отхожено, если чем помочь – так соборовать их… Повернулся и – вышел. Тут Его Преподобие словно бы сник, как раб покорный, скулами отяжелел, и рек, значит: все, дескать, идите с Богом… Что ж, пошли. И тут мы, вот.