Форс-мажор
Шрифт:
– Господин Каннингс, я оправдаю...
– прошептал он сдавленно.
– Конечно, дружок, - проворковал шеф.
– Но давай к делу. Как ты знаешь, в начале года нас ограбили.
Сказать по правде, Лаки не знал. Да и не положено было. Простой посыльный - принеси, подай, отвали. Однако ему хотелось показаться шефу с выгодной стороны. Мол, да, конечно в курсе всех неурядиц! Живу, можно сказать, жизнью "Хабара-Хабра"!
– Да, я слышал.
– Негодяи унесли много денег, - признался шеф, заговорщицки понизив голос.
– Тебе за жизнь столько
Не то чтоб Лаки видел за свою жизнь много денег. Но представить десятикратное их количество он точно затруднялся. Поэтому, осознав всю серьезность поведанной тайны, он сказал абсолютно искренне:
– Мне так жаль! Что я могу сделать?
– Можешь, дружок, можешь, - поспешил успокоить его Каннингс.
– Скоро конец года. Это для детишек Новый год - праздник. А для нас тяжелая веха. Надеюсь, ты понимаешь, что если мы не поправим дела, "Хабара-Хабру" грозит разорение?
А затем Каннингс сделал то, чего Лаки никак от него не ожидал: сморщил лицо и всхлипнул так, словно собирался пустить скупую директорскую слезу.
– Ты не представляешь, как тяжело, - голос Каннингса дрогнул.
– Невыносимо видеть, как гибнет твое детище! Я создал контору с нуля. И теперь...теперь...
Шеф прикрыл глаза рукой и с шипением втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы. Лаки ожидал, что он добавит еще пару-тройку слов. Но Каннингс молчал, тяжело вздыхая и отфыркиваясь.
– Но что я могу, ведь вы меня только что...
– не выдержал Лаки.
– Собственноручно.
Шеф моментально убрал ладонь от лица - на веках ни слезинки!
– и сказал:
– Наш последний шанс - Отто Форхандлер. Мерзавец должен нам денег. И если он раскошелится, все будет в ажуре. Но только быстро! Сегодня, сейчас, сию же секунду!
Душа Лаки радостно затрепетала:
– Конечно, - воскликнул он с готовностью, - я отправлю письмо с требованьем...
Каннингс оборвал его.
– Нет времени! Нужно действовать! Одна нога здесь...да чего там - обе ноги в зубы и вперед!
– Он поманил Лаки пальцем, а когда тот приблизился, горячо прошептал: - Я верю в тебя, сынок!
– И, не давая опомниться, сунул ему в руки тяжелую папку.
– Вся информация здесь.
Лаки узнал папку - бархатная, цвета бордо. Та самая, которой чванился покойный Арчибальд Блум. И теперь она достается ему! Видимо, небеса, наконец, заметили его достоинства и отвалили от щедрот! Сейчас только к Форхандлеру за деньгами, а вечером с Мадлен в неизведанное. Во все тяжкие!
Лаки не заметил, как вывалился их кабинета и скатился по ступеням вниз, прижимая к груди заветную папку.
Улицы украсились первым снежком. Яркие осенние листья падали на побелевшую мостовую. Отчаянно торопясь, Лаки заскользил по ним и на ходу впрыгнул в паровой трамвай.
Выйдя из трамвая на улице Еловой, где и впрямь росли ёлки, Лаки увидел ряд одинаковых особняков. Пронёсся к номеру четырнадцатому,
Дверь открылась, и Лаки увидел высокого, статного господина в чёрном глухом сюртуке и узких брюках. Лаковые штиблеты так и сверкали, хотя солнце пряталось в тучах. Сверкал и чёрный бриллиант в галстучной булавке, которой господин заколол шейный платок. Лаки набрался смелости, улыбнулся и сказал:
– Доброго дня, я ищу господина Форхандлера!
Господин осмотрел Лаки и спросил, давая понять, что всех кого хотел, визитер уже нашел:
– С кем имею честь?
– Главный асессор "Хабара-Хабра" Маки... Мэддокс Мак-Дави, - ничуть не смущаясь холодностью приёма, сказал Лаки.
– Хм... Помнится, в "Хабаре" был какой-то асессор... Блум? Я просил его передать начальству, чтобы меня не беспокоили.
– Изволите взглянуть?
– И Лаки протянул ему письмо о задолженности.
– Коллекторы, - с непередаваемым презрением сообщил Форхандлер, - имеют наглость быть назойливыми. Но чтоб посылать юнцов!
И он снова смерил взглядом молодого асессора, теперь уже от башмаков до сияющих голубых глаз.
– Когда сможете уплатить?
– не сдавался Лаки.
– Хорошо бы на этой неделе. Очень обяжете!
Отто некоторое время молчал. Казалось, он настолько удивлен, что просто отказывался верить. Наконец он озадаченно хмыкнул и, легонько ткнув Лаки пальцем в грудь, спросил:
– И что, ты взял и просто заявился ко мне, да? Совсем не боишься?
Лаки смущенно опустил взгляд, но, вспомнив печальные глаза шефа и заинтересованные - Мадлен, собрался и выпалил:
– Боюсь я или нет - не имеет значения! Значение имеет, что департамент налогов обязал вас оплатить...
Форхандлер разочарованно вздохнул, пробормотал что-то вроде "как знаешь" и захлопнул дверь перед носом Лаки.
Хорошее настроение не так-то просто испортить. Но когда на тебя наорут за невыполненное задание, да еще пригрозят увольнением, да откажут в свидании - настроение гарантированно ухудшится. С Лаки все случилось именно в таком порядке. Мадлен довершила разгром, сказав веско: "Удача и женщины любят решительных".
Лаки прибрёл домой, когда окончательно свечерело. Старик Битэн встретил его шаркающими шагами, кашлем и жидким овсяным супом. Лаки хлебал безразлично, не чувствуя вкуса.
– Плохо кушаешь, - огорчился дед.
– Слышал я про девочку, она плохо кушала! Так унесла её нелёгкая к самой Снежной Деве. Пошёл её парень выручать, да плохо это кончилось.
– Ты спутал, - грустно улыбнулся Лаки.
– Там всё кончилось хорошо.
Он ушёл к себе в комнату и раскрыл папку с делом Форхандлера. Парень давно отругал себя, что не сделал этого до визита на Еловую улицу. Наглость и самоуверенность лощеного типа с черным бриллиантом вызывали бешенство. Но не это главное - тип стоял между Лаки и его успехом на новом поприще! А значит, нужно найти слабое место господина Отто, и как можно скорее.