Фрагментация
Шрифт:
– Программа тотального ненасилия, – с энтузиазмом подхватил доктор. – Она заключалась в полном отказе от агрессии. Рукоприкладство и ругань стали строжайше запрещены. Повсеместно для взрослых были введены программы психокоррекции, детей в школе стали обучать по новой методике всеобщей толерантности, армию и полицию распустили за ненадобностью. Можно было сказать, что наконец-то человечество зажило в согласии с Нагорной проповедью. Люди стали кроткими и милосердными. Так ведь?
Алекс кивнул. Его нисколько не заражала восторженность доктора. Он знал, что вся эта кротость была напускной и держалась только на страхе перед проклятыми войдами. Не будь их угрозы, люди вновь стали бы с легкостью убивать друг друга. Но, может быть, это было бы лучше, чем продолжать жить в этом приторном фруктовом сиропе, где толерантность возведена в рамки неоспоримой
Доктор почувствовал, что Алекс задумался о чем-то своем.
– Александр, благодаря стараниям всего человечества страшное явление войдов пропало. Их нет уже как лет семьдесят. Но! – Доктор воздел указательный палец к потолку. – Войды могут вернуться в любой момент. Если остальные граждане будут относиться к своим обязанностям так же безответственно, как ты, войды обязательно появятся и примутся уничтожать человечество.
– А что я такого сделал? – Алекс искренне возмутился.
– Городской сканер показал, что ты регулярно занимаешься интерактивным порно. Причем залезаешь в самые неприличные разделы. Это раз! – Доктор кинул взгляд на экран планшета. – А теперь, два. Четырнадцатого октября на центральной площади ты грубо обозвал двух целующихся трансгендеров.
– Да я им ничего такого особенного не сказал! – Алекс аж приподнялся от негодования со стула.
– Сядь, пожалуйста, а то сканер зафиксирует четвертый инцидент. Твоя фраза про «мерзких ублюдков» является умышленным правонарушением согласно Кодексу толерантности. Не важно, сказал ты ее громко или шепотом. И наконец, три! Самый вопиющий случай произошел двадцать первого декабря в твоей школе. Ты поставил своему однокласснику Владимиру подножку, из-за чего он упал и сильно ударился головой. Вместо того чтобы извиниться и помочь ему встать, ты рассмеялся. А это уже признак жестокости! – Доктор казался искренне расстроенным. – Ты, Александр, вырос жестоким и нетерпимым к людям. Куда только смотрят твои родители!
«Знали бы вы, какой он урод, мой одноклассник. Месяц назад он растворил в кислоте несколько пчел. Надо было на него настучать. Точно потянуло бы на головоломку», – Алекс тяжело вздохнул.
– Три инцидента, Александр! – Доктор округлил глаза от негодования. – По шкале агрессии они умеренно средние, но их три. Это очень серьезно. Я вынужден отправить тебя на психокоррекцию. Курс продлится две недели. Все это время ты будешь находиться здесь. Родителей твоих мы предупредим. И не волнуйся! Ничего страшного с тобой не произойдет. Несколько сеансов гипноза, терапевтические беседы и нейролептическая блокировка.
«Ну да, как же! Ничего особенного, – Алексу хотелось кричать от отчаяния, – соседского парня год назад отправили к мозгоправам. В симуляторы с ним больше не поиграешь. Собирает теперь доисторические почтовые марки. Полным идиотом стал».
Доктор продолжил:
– И запомни, завершение курса не искупит твоих прошлых грехов. Еще один инцидент, и ты будешь признан непригодным. Ты ведь знаешь последствия?
– Знаю, – тихо сказал Алекс, – головоломка.
– Вот именно. После нее ты уже будешь не Александр, а скажем Александр Второй. Как царь! – Доктор коротко хохотнул. – Тебе будет неприятна толпа, громкая музыка, секс и драки. Зато будешь идеальным членом общества, без вредных привычек. У тебя будет пониженный тестостерон и зашкаливающий кортизол. Ты будешь плакать над мелодрамами, обнимая плюшевого мишку. Ты ведь не хочешь этого?
Алекс хотелось плюнуть в интеллигентное лицо доктора. «Лучше сдохнуть, чем превратиться в такого овоща», – он стиснул зубы и отрицательно помотал головой.
– Вот и молодец. – Доктор выглядел очень довольным. – Добросовестно выполняй все указания корректоров. От этого будет зависеть успех лечения и повышение твоей толерантности. А теперь иди. Распорядок дня тебе известен. Курс начинается завтра.
Доктор кивнул на дверь. Было видно, что продолжать разговор с ним бессмысленно. Алекс поднялся и вышел. По пути в палату он думал о будущем и пришел к выводу, что «откорректированная» жизнь его не прельщает. «Что ж, – решил он, – тогда остается один выход – побег».
Санитар завел его в палату и включил
– Парень, у нас отбой в полдевятого. После этого ни звука. Будешь шуметь, контузим тебя по полной. Понял?
– Понял, – ответил Алекс.
– Вот и славно. В шесть утра у нас зарядка. Полседьмого завтрак. Процедуры с девяти. – Санитар мягко прикрыл дверь.
Алекс сел на кровать и задумался. «Сбежать из “Три К” не так уж просто. Везде видеонаблюдение, охрана, сигнализация. Да и потом, даже если сбежишь, что дальше делать? У папы и его родственников не спрячешься. У них в первую очередь будут искать. Остается стать изгоем. Надо изменить внешность. Легко сказать! А как же сканеры. Меня на первом же вокзале сцапают. На коррекцию биометрии денег нет. Да у меня вообще нет денег». Алекс сам не заметил, как его стало клонить в сон. Вырубили свет. Он откинулся на подушки и прямо в одежде залез под одеяло. Было жутко тоскливо. Хотелось обнять маму. Хотя он этого не делал уже лет десять. Но именно сейчас очень хотелось. Она была далеко. Ушла от них с папой, когда ему было девять лет. И неизвестно куда. У них с отцом начались скандалы, и по Кодексу толерантности они обязаны были расстаться. Он до сих пор не простил ей этого. Хотя она и повела себя совершенно правильно, как законопослушная гражданка. Но она его бросила! Ничто не могло заставить его простить маму.
Глаза слипались. Алекс медленно проваливался в сон… Он увидел синее бархатное небо. Постепенно оно стало темнеть. То тут, то там поблескивали мелкие огненные искорки. Они быстро передвигались, как показалось с начала Алексу, хаотично. Но потом, зачарованно вглядываясь в их танец, он заметил, что они двигаются по определенным траекториям. Одни группы огоньков вырисовывали какие-то сложные геометрические фигуры, другие образовали все более углубляющиеся воронки. Алекс был очарован огненной феерией. Зигзаги и фигуры стали соединяться, образуя неведомые ему буквы и слова. Спустя несколько мгновений в небе заколыхались пылающие строчки непонятного текста. Алекс первый раз в жизни видел такие буквы. Но чем дольше он смотрел, тем более понятным ему становилось увиденное. Через мгновенье он смог прочитать всю фразу целиком: «Сказать, что всё есть, – то же самое, что сказать, что ничего нет. В том, что у тебя ничего нет, есть все! Всё пусто. Вот истина, которая подарит вечное убежище».
Алекс проснулся в пять часов утра. Он отчетливо помнил фразу о пустоте, которую ему подарило звездное небо. Во сне он не уловил смысла. Алекс осознал его, когда проснулся. Понял, какая сила может привести его к свободе. «Потеряв все, я обрету убежище, – повторил про себя Алекс, – на это намекал вещий сон». Потом Алекс вспомнил урок физики, на котором учитель рассказывал о том, что пустота – это природа войдов и что те, скорее всего, возникли из темной материи в далеком космосе. «Значит, мне надо вызвать войдов, чтобы спастись», – Алекс усмехнулся этой бредовой затее. Но чем дольше он думал, тем сильнее убеждался, что это единственный выход. Либо прожить жизнь улыбающимся придурком, либо вызвать эту дрянь и исчезнуть. И будь что будет. По крайней мере это интересно – проверить байки из школьных учебников. «Как же вызвать войдов? – думал Алекс. – Наверное, одним способом – агрессией. Причем раз уж эти войды не появлялись столько лет, агрессия должна быть сильной. Итак, ультраагрессия».
Алекс любил компьютерные игры такой категории. Он резко поднялся с кровати и осмотрел комнату. В ней не оказалось никаких подручных предметов. Стул и тумбочка были крепко приварены к полу. Кровать – слишком тяжелая. В коридоре раздались шаги. Пискнул чип на замке, и в палату зашел санитар. В правой руке он держал железное блюдце с пилюлями.
– Молодой человек, немного витаминов натощак. А потом на зарядку! – с напускным оптимизмом сказал он.
«Надо действовать наверняка, – решил Алекс, – иначе войды не появятся, а меня отправят в головоломку». Алекс пружинисто шагнул к санитару, вырвал из его руки блюдце и со всей силы ударил им санитара по лицу. Потом еще раз и еще раз. Санитар, прикрывая рукой разбитый нос, попытался схватить его. Алекс увернулся и ударил его ногой в пах. Тот мягко повалился на пол. Пока он корчился, Алекс подтащил санитара к кровати, с трудом приподнял ее угол и резко опустил железную ножку прямо санитару на голову. Он действовал на уровне рефлексов, как в компьютерной игре. Санитар был мишенью, бездушной жертвой. Алекс отошел к дальней стенке и с разбега прыгнул на угол кровати. Раздался хруст. Санитар не двигался. Из-под кровати растекалась красная лужица.