Фрагменты из жизни генерала милиции
Шрифт:
Спустя пару месяцев Мария Григорьевна услышала:
– Мам, я бочку принес – столитровку! Сам сделал! И зарплату. Немного – тридцать рублей, но на новый костюм хватит!
Про костюм Юра, конечно, пошутил.
– Годится! Только зачем поставил ее у порога? Я чуть не упала в потемках! Ты ел хоть что-нибудь? – мать только пришла с работы и в несколько фраз умудрилась уместить одобрение, критику и заботу.
Ученик бондаря на овощной базе усваивал науку легко. Специальность получил довольно быстро. Хотя как специальность – корочек да дипломов тогда никто не выдавал, просто знали, что, если
Зарплата была выше, работа – тяжелее, но не героическая. В перерывах Ивакин болтал с мужиками о жизни. Петр Васильевич лет пятидесяти, был у них за старшего. Он знал отца Юрки, а потому особенно тепло общался с Ивакиным, всегда помогал советом и добрым словом, настраивал, направлял.
– Ты вот, Юрка, парень смышленый, крепкий. Один ход тебе – на шахту. Там рекорды поставишь, заметят, отметят, похвалят да двинут куда повыше. Может, до директора какого дорастешь.
За полгода работы Юрка еще больше заматерел – и тренажеров не надо было. Подсох, плечи раздались, ростом Бог не обидел – первый парень на деревне. По выходным – обязательные драки с местными да приезжими. Последних в Червонопартизанске было много благодаря всё тому же училищу.
С милицией у него не складывалось совсем. Что ни суббота-воскресенье – подросток там. Мария Григорьевна, в очередной раз забирая сына из отделения, на коленях умоляла остановиться. Ничего не помогало.
– Куда собрался опять? – строго спрашивала она в субботу вечером.
– На танцы пойду, пройдусь, – беспечно отвечал сын.
– Не пустят же тебя, дурака. Опять идти за тебя поручаться, а мне не верит никто, да и тебе не верят. Забыл, что в последний раз было?
За неделю до этого Юрка пришел на танцы в местный Дом культуры. Еще и шагу внутрь не ступил, милиционеры втроем его окружили.
– Гражданин подросток Ивакин, шел бы ты отсюда. По-хорошему просим. Сам ведь знаешь, чем закончится.
– А чем? – дерзнул он. – Какое право имеете не пускать?
Но развернулся, ушел. Обогнул здание с правой стороны и полез в окно первого этажа. Стоял в полумраке у открытого окна, наполовину скрываясь за длинной шторой, и наблюдал: вон свои пацаны кучкуются, вон приезжие. Вроде спокойно всё. Обходивший по периметру зал дружинник заметил его и подошел.
– Тебя же выгнали, Юрец, я сам видел!
– Меня в дверь, а я в окно, – с гордостью ответил Юрка.
– Доложить придется. Велено не пускать тебя больше!
– Я тебе доложу!
– А что ты мне сделаешь?
Дружинник напомнил о своем положении демонстрацией красной повязки на руке. И буквально через пару секунд вылетел в то самое открытое окно. Пока очухался, чтобы сообщить стоявшим на входе милиционерам о случившемся, драка уже началась: Юрка пошел к своим, задел плечом работягу из Одессы – и понеслась.
Спустя неделю, несмотря на запреты матери, он опять собрался на танцы. Но уже с конкретным планом: отловить нового рабочего шахты «Красный Партизан», который держал в страхе всё 34-е
– Юр, помогай. Подошли в скверике и стали избивать, – за час до этого прибежал парнишка. Губы и бровь разбита, рубаха в крови вся. Как тут не помочь? Не в милицию же идти.
Противника прозвали Спартаком. Высокий, крепкий, жилистый. Мужественная ямка на подбородке. Юрка пробрался в танцевальный зал и сразу в центре увидел Спартака.
– Один на один. Прямо здесь. Ссышь? – вызвал его на кулачную дуэль.
Спартак приглашение принял и уже минуты через три капитулировал – лежал с разбитым лицом на танцполе и тяжело дышал…
***
Наутро Петр Васильевич искал подопечного минут двадцать, а тот забрался в самый прохладный угол склада и отдыхал – до новой разгрузки было еще полчаса, а на улице сильно пекло.
– Слышь, Юрок, ты чего без дела слоняешься? Иди осваивай автопогрузчик.
– Чего? Какой автопогрузчик? Нам же скоро работать!
– Вот и будешь работать, но иначе. Водила опять запил. И, похоже, надолго. Увольнять его собрались, а мы простаиваем. Решили из тебя замену сделать. Вставай давай, мало времени!
Следующие полтора года были сказкой. Работа непыльная, знай себе катайся туда-сюда. Зарплата под сто восемьдесят рублей поначалу кружила голову, но мать быстро поставила Юрку на место.
– Ты можешь куражиться ходить, деньгами кидаться направо-налево, но поутру удовольствия не будет. Голова больная, морда в синяках от драк постоянных – весь итог. Деньги трать так, чтобы проснулся с утра, еще глаза не открыл, и первая мысль – правильно всё вчера сделал. А что правильно – решай сам. Одним – корову купить, другим – водку. Третьи копят, кто на дом, кто на машину. Мотоцикл тоже выбор. Но если купишь, не убейся, прошу тебя!
Все материнские увещевания были всегда одинаково глубоки. Умела Мария Григорьевна так сказать, чтобы и застыдить, и приободрить, и навести на правильные мысли. Хотя и подзатыльники сын получал до самой армии.
Тогда Юрка, конечно же, не сильно ее слушал. Но расстроить боялся. После гибели отца именно мама помогла им не загнуться.
Тринадцатого августа тысяча девятьсот семьдесят второго года – в жаркое, но пасмурное воскресенье – Юре Ивакину исполнилось восемнадцать лет. Лежал в кровати и думал: «Праздновать совсем не хочу, хоть и придется. Друзья не дадут замылить. Скорей бы понедельник – прийти на техбазу, забрать документы, поставить втихушку мужикам водки, пива, рыбы, и привет – к новым горизонтам. Подземным, темным, холодным и зачастую опасным».
Он точно решил: пока не призовут в армию, будет работать в шахте. Благо в округе их было восемь штук – выбирай любую.
– Пощелкали всех наших, а сами два дня скукоту гоняли! Слушал? – Петр Васильевич был всегда в курсе футбольных новостей.
В прошедшие выходные московские «Спартак» и «Торпедо» играли финал Кубка СССР. Начальник точно помнил весь путь этих команд по турнирной сетке. И что красно-белые в полуфинале не заметили Львов, и что черно-белые прошлись по «Днепру».
– Вот ты мне скажи, Юрок, как так-то? Кстати, чего целую сумку принес?