Фрагменты из жизни генерала милиции
Шрифт:
Юрка футболом интересовался постольку-поскольку. Всегда любил борьбу и бокс, они для него были честнее массовой погони за мячиком. Ими занялся еще в пятнадцать лет в спортклубе при Горнопромышленном училище.
– Да ну их, этих футболистов. Принес вот что, – и приоткрыл сумку. – Только не ругайся, Петр Васильевич, это мужикам всем. Увольняюсь я. Да и день рождения вчера случился. Посидите, отметите без меня, а я в шахту.
– Какую хоть?
– Первая Одесская…
IV
Юрка
Директор шахты выдал всем премию по случаю отправки в армию. Подруга Юрки – красавица Люда – обещала ждать.
– Зря я, что ли, за тебя в вечерней школе училась? Ты теперь одиннадцать классов окончил, осталось в армии отслужить, вернуться на шахту – и всё, полноценный советский гражданин! Там уже и в ЗАГС сможешь меня позвать, – то ли шутила она, провожая его, то ли нет.
На сборный пункт военкомата призывников со всего Свердловского района привезли в шесть часов утра. Никто и не понял, с чего всё началось, но драка случилась масштабная. Юрку традиционно записали в зачинщики и посадили в КПЗ.
Спустя несколько часов за задержанными приехали «покупатели» и отвезли уже на сборный пункт в Луганск. Выглядел импровизированный взвод героически: порванная одежда, сбитые кулаки, фингалы. С чего всё началось, было предельно ясно. Парня из Червонопартизанска избили алчевские ребята. Снова Юрка, снова драка, снова камера КПЗ.
– Сынок, ты у меня в такие места поедешь, где белых медведей точно не увидишь, – высокий статный прапорщик с пышными усами рисовал для задержанного нерадужные перспективы.
Изначально направление было другое – Северный флот. Он считался элитным местом службы, попасть туда хотели многие. Но драка всё поменяла с ног на голову. Или наоборот. Новобранца Ивакина ждала погранзастава на границе с Афганистаном в районе города Термез. Добирались прямиком через Аральское море, которое к тому времени уже высохло. Остовы кораблей высились над почвой и казались сброшенными откуда-то сверху.
Курс молодого бойца прошел незаметно. Далее – прямиком на границу, где фланги по обе стороны от семи до пятнадцати километров. Ни тропки тебе, ни дорожки – один сплошной песок. Об асфальте и вовсе можно было забыть. После первого же дальнего похода пешим строем туда-обратно рядовой Ивакин долго не мог снять кирзовые сапоги. Казалось, ноги посажены на клей. Когда он все-таки освободил их из плена, вместо кожи увидел лохмотья, а портянки сочились кровью так, что пришлось выжимать.
Зато с питанием проблем не было. Мясом и рыбой пограничники обеспечивали себя сами – на заставе каждому в неделю полагалось два выходных дня, чтобы постирать и набраться сил
Рыбы в Амударье навалом, узбеки по Корану ее почему-то не ели. Зато новобранцы с удивлением обнаруживали, что бывают сомы по двести килограммов.
Юрка в свободное время добровольно уходил под командование лейтенанта Смирнова – с виду худющего мужика, но на деле не имевшего, казалось, ни грамма жира. Одни мускулы да кости. Лейтенант сам находил книги по карате, внимательно их изучал и осваивал боевое искусство. Однажды на глазах у рядовых во время тренировки ладонью сломал два черенка лопат. Звериная сила. Оттого и Юрку не щадил, доводил до белого каления: и обучал, и испытывал на добровольце новые удары.
– Покажи живот, – наутро Смирнов подловил воспитанника после завтрака и, увидев, что весь корпус в синяках, по-отечески сказал. – Ты в следующий раз подушку возьми, подложишь, а то там приемы новые, а на тебе живого места нет. Тренировки полезны, но вот синяки твои – это не дело.
Занятия с лейтенантом уже позже дали ощутимые плоды. После армии Юрка увлекся боевым самбо. Да и в дальнейшем приемы Смирнова выручали много раз, казалось бы, в самых безвыходных ситуациях.
Во время службы Ивакина удостоили званием отличника пограничных войск первой степени. При переходе границы в сторону Афганистана он вместе с сослуживцами задержал нарушителя. Им оказался шеф-повар ресторана поезда Москва – Душанбе. В руках у того был чемодан, доверху забитый золотыми изделиями. Повязали, передали в особый отдел. Что там с ним и с золотом дальше было, никто уже не интересовался.
***
Тридцать первого декабря одна тысяча девятьсот семьдесят четвертого года в восемь вечера Ивакин прибыл в Луганск. Домой из Узбекистана добирался шесть суток. Снег стеной, автобусы не ходят, и только пара таксистов на новеньких «Волгах». Кроме сумки, в руках у Юры была авоська с двумя огромными желтыми дынями.
– Куда тебе, солдат?
– В Червонопартизанск – семьдесят пять километров отсюда.
– Довезу. Но лишь за дыню, – неожиданно выставил ценник таксист.
И хоть убей. Ни денег ему не надо, ничего.
– Я их шесть с половиной тысяч километров волок. Сдурел совсем?
– Мы все люди, солдат. Такие мои условия.
Ивакин постоял с минуту, посмотрел на валивший снег – за пару метров уже ничего не видно – и понял: по-другому сегодня домой не добраться. А где переночевать в Луганске в новогоднюю ночь – еще надо найти.
– Черт с тобой, поехали.
По дороге таксист, усатый мужик лет за пятьдесят, всё расспрашивал про службу. Видно было: баранку крутит уже много лет, клиентов считывает на раз.