Фрактальные узоры
Шрифт:
Сзади кто-то вежливо откашлялся. Я обернулся. Двое хиппи с улыбкой смотрели на нас.
— Хотите присоединиться? — спросил Цилиндр.
— А как же!
— Клево! — одобрил Кролик. — Прикид у вас — полный улет.
Пожалуй. Оба босые, я с мятой цветочной гирляндой на шее, небритый и испачканный рвотой, девчонка завернута в цветную простыню. В самый раз.
— Мы, кажется, не знакомы, — проговорил Цилиндр. — Мое имя Флетчер Платт, а это мой друг — Лайонел Стокли Дэвид Ван Камп, наследник овощеконсервного бизнеса, широко
Приподняв цилиндр, Флетчер отвесил поклон Квартилле. ЛСД наклонился и галантно поцеловал ей руку.
— Я Лорен, а это… э-э… Квартилла, — пробормотал я.
— Ну вот и славненько. А что у вас за крыса?
— Какая крыса? — Я совсем забыл про спящую Соню. — А, она… эта, как ее… капибара. Самый большой в мире грызун, из Южной Америки.
Хиппи с сомнением переглянулись.
— Может, ее лучше на поводке? — почесал затылок ЛСД.
— Да нет, зачем… она совсем ручная.
— Клево, — с уважением кивнул Флетчер. — Так чего мы ждем? Пошли потусуемся.
И мы пошли.
Пробираясь сквозь густеющую толпу с Соней на руках, я наслаждался иллюзией свободы. В отличие от тошных квартирных вечеринок, вызывающих клаустрофобию, сборище на свежем воздухе под открытым небом казалось раем.
Я купил с лотка пару хот-догов. Квартилла с опаской откусила кусочек, а потом, распробовав, мигом проглотила остальное. Соня сжевала большую часть моего, так и не проснувшись. Потом мы стали подниматься на Холм Хиппи, чтобы получше оглядеть происходящее.
По пути я все время искал глазами Бахуса. Вряд ли он стал бы пренебрегать столь масштабным событием. Может быть, встретившись с ним, я смогу вымолить себе свободу… Да разве в такой толпе кого-нибудь найдешь? Тут небось не одна тысяча наберется. Сколько я ни вглядывался, фонтанов вина, бьющих из ладони, заметить мне не удалось.
Забравшись на самую вершину, мы без сил повалились на траву. В стороне, чуть пониже, вовсю надрывался какой-то оркестр.
— Кто играет? — спросил я.
— Да ты что, чувак, с луны свалился? — с недоумением взглянул на меня Флетчер. — Это же «Квиксильвер мессенджер сервис», не узнаешь?
— Ух ты! — Я благоговейно покачал головой. — Живая история! Как будто на Вудсток попал!
— История? Какой еще Вудсток? Ну ты, брат, совсем выпал…
Квартилла была совершенно покорена новой для нее музыкой, и я объяснил ей, кто играет. По-латыни вышло прикольно.
— Вестники Меркурия? — ахнула она, покачивая бедрами в такт ритму. — Какая честь!
Я устало откинулся на мягкую траву. Один Господь знает, куда нас забросит в следующий раз. Хоть немного расслаблюсь, пока есть возможность…
— Ты как насчет затянуться? — вторгся в мои размышления ЛСД, демонстрируя внушительных размеров косяк.
— На сто мегов, чувак!
— Чего?
— Ладно, давай…
После того как по кругу прошел третий косяк, день стал светел как стекло, и все мои заботы испарились.
— Я
— Блин! Я врубился! — просиял ЛСД. — Вот это кайф, даже школьную латынь вспомнил!
— Между прочим, даже Гусеница уж на что скряга, а дает мне время от времени затянуться трубкой! — заметил сонный голос.
Флетчер и ЛСД окаменели, уставившись на очнувшуюся «капибару». Глаза у них стали величиной с блюдца на Безумном Чаепитии.
ЛСД пришел в себя первым и медленно, очень медленно протянул Соне косяк. Сделав затяжку, она отдала его обратно.
— Благодарю вас, сэр. Я уже говорила, что вы напоминаете одного моего знакомого?
ЛСД одним махом прикончил остаток.
— Ну и ну! Вот это улет! Как ты там говорил, чувак?
— На сто мегов?
— Во-во!
Он прикурил новый косяк от старого, и мы продолжали курить уже впятером.
Ничто не нарушало мирного течения дня. Разносчики раздавали бесплатно банки холодного пива, кто-то подарил баллончик со сжатым воздухом и приделанным рожком с кнопкой. Флетчер и ЛСД упражнялись на этом музыкальном инструменте, пока не устали.
Когда парк заволокли вечерние тени и народное гулянье начало выдыхаться, настроение у меня упало. Остальные тоже загрустили.
— А скажи, чувак, правда было бы клево, если бы такие тусовки никогда не кончались? — задал Флетчер риторический, как он считал, вопрос.
Мой кайф к тому времени еще не совсем выветрился.
— Тебе в самом деле хотелось бы, чтобы жизнь стала одной сплошной вечеринкой?
— Еще бы, черт побери! Кому бы не хотелось?
Я отсыпал из кармана горсть конфети.
— Значит, само небо послало вам меня, парни! Вот посыплю вас этим эльфийским порошком, — что я немедленно и сделал, — подую в волшебный рог — вот этот — и веселье никогда не кончится!
— Заводной ты, чувак! — заржали хиппи. — Валяй попробуй!
— А вот сейчас сами убедитесь… — начал я и осекся, почувствовав спиной холодную сталь.
— Ну все, чародей! — прорычал Гермерос. — Теперь ты мой!
Я поднес было рог к губам, но тут же вскрикнул от боли — кончик острия впился в кожу.
— И не думай! — хмыкнул легионер.
— Дай-ка я, — шагнул вперед Флетчер.
Он выхватил у меня рог и воткнул в баллончик с воздухом вместо старого.
Потом надавил на кнопку.
Раздался мощный непрерывный рев, и мир вокруг нас взорвался.
Все пиры, вечеринки и оргии, когда-либо происходившие в истории, проносились мимо нас, словно в фильме, пущенном с фантастическим ускорением. Я танцевал в салоне «Титаника», сидел на пикнике с двумя французами и обнаженной женщиной, смаковал шампанское на холме, наблюдая за наполеоновским сражением, отплясывал буги-вуги в «Клубе 54»… Древнеегипетский храм, монгольская юрта, бальный зал в старой России… И это все лишь в течение первой пикосекунды.