«Фрам» в полярном море

Нансен Фритьоф

Если бы у нас их было побольше! Чего бы я сейчас не дал за собак, которые ждали нас в Оленеке. Придется повернуть назад – днем раньше или днем позже. Но не с большей ли пользой мы употребим время на Земле Франца-Иосифа, чем блуждая по этому плавучему льду? Мы имели полную возможность его хорошо изучить, и у самого полюса он вряд ли иной, чем здесь. Мы не можем надеяться пройти сколько-нибудь значительное расстояние прежде, чем время заставит нас повернуть назад. Нет, несомненно, нам нечего ждать дольше.

В 12 ч дня: – 29,4 °C; ясная погода, восточный ветер, скорость 1 м/с; в полночь -34,4 °C, тихо и ясно».

Меня все больше и больше занимала загадка: почему мы не подвигаемся к северу? На ходу я не переставал высчитывать и прикидывать в уме пройденное за прошедшие дни расстояние,

но, сколько ни старался, приходил к одному и тому же выводу: если предположить, что лед неподвижен, мы должны были бы находиться дальше 86° северной широты. Вскоре для меня стало ясно, что лед движется к югу и что этот капризный, прихотливый дрейф, зависящий от ветров и течений, и есть самый злейший наш враг [239] .

239

Район, где в апреле 1895 г. находился Нансен (86° северной широты к северо-востоку от Земли Франца-Иосифа), лежит в области генерального дрейфа льдов Северного Ледовитого океана, выносимых через эту область в пролив между Гренландией и Шпицбергеном. Средние скорости дрейфа ледяных полей достигают здесь величины порядка 5—7 км в сутки, причем дрейф имеет западное-юго-западное направление. Предугадав общее направление выноса льдов Северного Ледовитого океана, Нансен, однако, не учел этого важного фактора при планировании санной экспедиции.

«Пятница, 5 апреля. Вчера наш поход начался в 3 ч утра. Лед по-прежнему скверный, с тяжелыми барьерами и полыньями. Полыньи с неровным льдом, запорошенные снегом, представляют наихудшее препятствие. Идешь словно по бесконечным моренам. Каждая такая полынья отнимает невероятно много времени: сначала, чтобы найти какой-нибудь переход, потом, чтобы перебраться через торосы со всеми пожитками. А в довершение всего провалишься еще в воду, как, например, я вчера два раза. Но если мне трудно пролагать дорогу и перетаскивать одну нарту, то Йохансену труднее: на его попечении двое нарт. Нарты тяжело поднимать даже на небольшие неровности и бугры, не говоря уже о торосах. Но в этом парне добрая закваска, он не сдается. Третьего дня он опять обеими ногами ушел по колено в полынью. Я бежал впереди на лыжах и не заметил, что лед ненадежен. Йохансен следовал за мной без лыж, рядом с санями, и вдруг лед подался под ним, и он провалился. К счастью, он ухватился за нарты, и собаки, продолжавшие бежать вперед, вытащили его. Такое купание теперь тем менее приятно, что нет никакой возможности ни высушить, ни переменить одежду, надеть на себя что-нибудь сухое, и приходится шагать в ледяном панцире, пока он не высохнет на теле, а этого ждать при таком морозе приходится довольно долго.

Вчера утром произвел наблюдение долготы и магнитного склонения, и сегодня утро провел в спальном мешке за вычислениями, чтобы с полной точностью установить, на какой широте мы находимся. Оказалось, что вчера наша широта была 86°2,8 . Слишком малый результат для таких невероятных трудов. Но что делать, если лед движется в другую сторону? Да и от собак нельзя требовать большего; несчастные животные и так делают все, что могут. Не перестаю вздыхать о собаках с Оленека. Долгота вчера была 98°47 5' , склонение 44,4°.

Все больше и больше прихожу к убеждению, что мы должны повернуть раньше намеченного срока [240] . До Земли Петермана [241] отсюда, по всей вероятности, 70 миль или около того (520 км) [242] , но одолеть эти мили нелегко, они могут растянуться бесконечно. Вопрос сводится, следовательно, к тому, не должны ли мы все-таки попытаться достигнуть 87° северной широты. Но я сомневаюсь, чтобы мы осилили это расстояние, если лед не станет лучше».

240

Когда мы покидали «Фрам», я предполагал

идти на север в течение 30 дней. Из этого расчета мы захватили с собой продовольствие для собак.

241

Земля Петермана, как уже отмечалось выше, в действительности не существует.

242

В действительности до мыса Флигели оставалось больше 90 миль (670 км).

«Суббота, 6 апреля. В 2 ч утра -24,2 °C. Лед чем дальше, тем хуже. Вчера он привел меня в отчаяние, и, когда мы остановились сегодня утром, я совсем было решил повернуть назад. Хочу все-таки попробовать еще в течение одного дня продвигаться вперед, чтобы убедиться, что лед к северу таков, каким кажется с тороса, высотою примерно метров девять, возле которого мы расположились лагерем. Вчера нам с трудом удалось пройти около 2 миль. Полыньи, торосы, образовавшиеся во время сжатий, бесконечные бугры. Поверхность льда подобна полю, сплошь усеянному громадными глыбами. И потом это беспрерывное поднимание саней у каждого бугра, которое может доконать и богатырей, мы совершенно измучились. 

Наша самая северная стоянка 86°13 36» 8 апреля

Рисунок

Оригинальны здесь нагромождения льда. По большей части он не очень толст и, по-видимому, всторошен не так давно, потому что лишь отдельными местами прикрыт рыхлым снегом, сквозь который проваливаешься в трещины по пояс. Миля за милей тянется такой лед на север. Иногда под ним попадаются толстые глыбы с буграми, округленными под влиянием летнего таяния от лучей солнца, – настоящий старый лед.

Мне становится все яснее и яснее, что ничего полезного мы тут не сделаем. Очевидно, нам не удастся значительно продвинуться на север, а ведь еще и до Земли Франца-Иосифа путь предстоит немалый. Да и там можно с гораздо большей пользой провести время, если только оно у нас останется. В 8 ч 30 мин пополудни – 34 °C».

«Понедельник, 8 апреля. Нет, лед не улучшается, а делается все хуже, и мы не находим пути. Торос громоздится за торосом, бугор за бугром, идти приходится по голым ледяным глыбам. Вчера снялись с места в 2 ч утра и двигались, пока не выбились из сил, поминутно переволакивая нарты через препятствия. Под конец дело пошло совсем плохо.

Я прошел на лыжах порядочное расстояние к северу, но никакой возможности продвинуться хоть сколько-нибудь вперед не обнаружил. С самого высокого тороса я видел, насколько хватал глаз, все те же ледяные нагромождения. До самого горизонта тянулся бесконечный, покрытый снегом каменный хаос. Мало смысла продолжать идти дальше, результаты слишком малы, а жертвуем мы для них драгоценным временем. Если и по направлению к Земле Франца-Иосифа такой же лед, у нас хватит времени с ним ближе познакомиться. Я решил остановиться и повернуть отсюда к мысу Флигели.

На этой самой северной нашей лагерной стоянке мы устроили торжественный обед из лабскоуса, хлеба с маслом, сухого шоколада, брусничного варенья и горячего питья из творожного порошка. Наевшись досыта, заползли в свой любимый спальный мешок, ставший нашим верным другом и убежищем.

Вчера я сделал меридиональное наблюдение, которое показало, что мы должны находиться примерно под 86°10 северной широты [243] . Сегодня утром я определил долготу. Температура в 8 ч 30 мин утра -36 °C».

243

Эту широту я получил при беглом вычислении. Более тщательные расчеты дали широту 86°13 36», долготу около 95°. Широта оказалась выше, чем мы могли ожидать, исходя из наблюдений за последние дни. По всей вероятности, лед снова понесло на север; несколько дней спустя (см. ниже) это подтвердилось.